Телохранитель

— Хорошо, я объясню. На Земле происходили десятки крупных войн. Некоторые были вызваны алчностью, личными амбициями, страхом, завистью, желанием спасти репутацию или скрыть абсолютную тупость. Но были и такие, которые возникали из чистого альтруизма.

Пэскью вопросительно хмыкнул.

— Причиной некоторых, — упрямо продолжал Лейф, — стал тот неприятный факт, что дорога в ад вымощена благими намерениями. Большие, стремительно развивавшиеся государства стремились тянуть за собой маленькие, с медленным темпом развития, высокомерно волоча их на привязи. Иногда последние не успевали за первыми и, возмущенные таким принуждением, открывали пальбу, защищая свое право никуда не торопиться. Понимаете, к чему я веду?

— Я понимаю, что вы читаете нам урок, но не вижу его цели, — сказал Пэскью. — Неспешиты не смогут убить и хромого пса. Кроме того, их никто никуда не гонит.

— Я говорил совершенно не об этом.

— Но тогда о чем?

— Мы на. Земле никогда должным образом не представляли себе эту проблему, иначе она не становилась бы причиной стольких войн.

— И что же это за проблема?

— Проблема темпов, — ответил Лейф. — Раньше она не принимала для нас таких размеров, чтобы мы могли понять всю ее важность. Разница между быстрым и медленным всегда была слишком незначительной. — Он указал в иллюминатор на россыпи звезд, мерцавших во тьме мириадами искрящихся крупинок. — Не теперь мы знаем, что там эта разница достигла огромных масштабов. Мы знаем, что среди бесчисленных вечных проблем космоса появилась еще одна — увеличенная до страшных размеров проблема темпов.

Пэскью обдумывал услышанное.

— Я согласен с вами и не могу спорить, потому что это очевидно. Раньше или позже, но мы будем снова и снова сталкиваться с ней. В конечном счете, это обязательно случится где-нибудь еще.

— Отсюда и мои страхи, — подтвердил Лейф.

— Вы же сами их и раздуваете, — заметил Пэскью. — А меня это не беспокоит. Я этого совершенно не боюсь. Какое мне дело до того, что какой-то ненормальный разведчик откроет формы еще более медлительные, чем неспешиты? Они решительно никак не повлияют на мои юные годы.

— Так ли уж ему надо искать более медлительных? — не без ехидства поинтересовался Лейф.

Пэскью удивленно уставился на него.

— О чем это вы?

— Все та же проблема темпов, с которой вы уже согласились. Переверните ее и посмотрите на нее с другой стороны. Что произойдет, если мы наткнемся на форму, которая будет в двадцать раз быстрее нас? Форму, которая будет смотреть на нас так же, как мы смотрим на неспешитов?

Помолчав пару минут, Пэскью потер лоб и неуверенно произнес:

— Это невозможно.

— Разве? Почему?

— Потому что мы бы уже встретились с ними намного раньше. Они должны были найти нас первые.

— А что, если они появятся в сто раз позднее? Или они молодой вид, и их возраст равен одной десятой нашего, но они уже догнали нас по уровню развития?

— Послушайте, — произнес Пэскью, и на его лице появилось то же выражение, которое было у его собеседника в течение последних нескольких недель. — Здесь и так хватает забот, а вы еще придумываете себе новые.

Тем не менее, когда корабль совершил посадку, он все еще продолжал обдумывать все возможные варианты этой задачки; и было видно, что с каждой минутой она тревожит его все больше.

В рубку вошел офицер Четвертого Сектора, неся с собой кипу документов. Это был тучный субъект, сияющий деланным радушием.

— Лейтенант Воген, к вашим услугам, командор, — восторженно доложил он. — Надеюсь, у вас было приятное и полезное путешествие.

— Оно могло быть хуже, — сухо ответил Лейф.

Излучая саму доброжелательность, Воген продолжал:

— Мы получили сигнал с Земли от Маркхэма из Ведомства Назначений. Он хочет, чтобы вы после проверки состояния корабля и дозаправки полетели взглянуть на планету «Девчоночка». Ее точные координаты указаны в послании.

— Как, вы сказали, она называется? — переспросил Пэскью.

— Девчоночка.

— Да хранит нас небо! Девчоночка! — Он тяжело сел и вперился взглядом в стену. — Девчоночка!

Он поиграл пальцами рук и повторил это название в третий раз. По некоторой причине, наилучшим образом ему известной, он был уже просто загипнотизирован Девчоночкой Наконец, как бы что-то подозревая, спросил:

— Кто сообщил о ней?

— Я точно не знаю. Но здесь должно быть написано. — Воген с готовностью порылся в своих бумагах. — Да, вот есть. Этого парня зовут Арчибальд Бойделл.

— Так я и знал! — взвизгнул Пэскью. — Я ухожу в отставку. Я немедленно слагаю с себя обязанности.

— Вы немедленно слагали с себя обязанности, по крайней мере, раз двадцать за последние восемь лет, — напомнил Лейф. — Это становится скучным.

— В этот раз я говорю совершенно серьезно.

— То же самое вы говорили и раньше. — Лейф вздохнул и добавил: — И если вы действительно побежите сейчас писать рапорт, то скоро у вас будет прекрасная возможность вежливо предложить мне пойти к черту.

Пэскью замахал руками: