Телохранитель

Лежа в постели в темноте и ожидая, когда наконец придет сон, я думал над тем, как спокойно и уверенно она рассуждает о предполагаемом покушении на ее жизнь. Для нее не существовало никаких сомнений. Она была совершенно уверена в том, что некие злоумышленники пытаются убить ее. Однако она не закатила истерику, действовала разумно и деловито. Раз кто-то хочет меня убить, найму телохранителя. Проблема решена.

Моему самолюбию приятно льстило ее детское доверие, вера в мои способности. Но никакого удовлетворения от ее доверия я не испытывал, ведь моя клиентка постоянно воображает вокруг себя какие-то заговоры. Сначала я заподозрил ее во лжи; сейчас я склонен был полагать, что она просто фантазирует, сочиняет, потому что ей так очень хочется.

Я долго лежал в темноте и прислушивался к звукам саванны. Пели ночные птицы, выла гиена. Один раз мне показалось, будто я услышал львиный рык. Когда я уже начал погружаться в сон, до моих ушей донеслись другие звуки: тихий шелест шагов Эммы в гостиной. Она прошла мимо меня и легла на вторую кровать. Зашуршали простыни, и все стихло.

Я услышал, как Эмма медленно вздохнула. От удовольствия. Или от облегчения.

9

У человека с беджем «Грег. Начальник службы гостеприимства» были редкие светлые волосы; судя по покрасневшему лицу, он плохо загорал. И оливковый пиджак был ему тесноват в талии.

— Примите мои самые искренние извинения. То, что произошло, совершенно неслыханно… Разумеется, мы переселим вас в другое бунгало, кроме того, вам не придется платить за проживание. — Он опустил голову и осмотрел убитую змею.

Несмотря на раннее утро, на нашей веранде собралась целая толпа. Рядом с мертвой рептилией стоял Дик — старший егерь.

— Это черная мамба, ее укусы смертельны, — пояснял он Эмме, как если бы змея принадлежала лично ему.

Старший егерь был в ее вкусе и прекрасно это понимал — клон Орландо Блума лет тридцати с небольшим, загорелый говорун. Едва узнав, что Эмма ночевала в двуспальной кровати за запертой на ключ дверью, когда произошел инцидент со змеей, он переключил все свое внимание на нее. Мы с чернокожим егерем («Селло, егерь») смотрели на мертвую рептилию. Становилось жарко. Ночью я почти не спал. Дик мне активно не нравился.

— Вам не нужно нас переселять, — сказала Эмма Грегу.

— Самая опасная змея в Африке, ее яд обладает нервно-паралитическим действием. Если не принять противоядие, через восемь часов отказывают легкие. Очень активна, особенно в это время года, до начала сезона дождей. Очень агрессивна, если ее задеть, лучше всего уйти подальше… — втолковывал Дик Эмме как заведенный.

— Тогда мы здесь приберемся. К обеду все будет как новенькое. Извините, пожалуйста, еще раз, — сказал Грег.

Дик впервые за все время удостоил меня взглядом.

— Приятель, надо было вызвать нас!

Я молча посмотрел ему в глаза.

— По-моему, ваше предложение неосуществимо, — возразила Эмма.

Грег сурово посмотрел на Дика.

— Разумеется!

Дик попытался восстановить утраченные позиции.

— Жаль, что пришлось ее убить. Такой потрясающий экземпляр! Знаете, они очень редкие и обычно избегают контакта с людьми, если только не загнать их в угол. Охотятся главным образом днем. Странно, приятель, очень странно. Такого у нас раньше ни разу не случалось. И как, интересно, она попала внутрь? Вообще-то они юркие, могут пролезть в любую дырку, щель или трубу, кто знает? Селло, помнишь ту, которую мы месяц назад нашли в муравейнике? Огромная самка, метра четыре; только что она здесь, и вот ее уже нет — куда-то ускользнула.

— Нам пора завтракать, — прервала разговор Эмма.

— Завтрак тоже за наш счет, — сказал Грег. — Если вам что-нибудь будет нужно, не стесняйтесь…

— Мамба в спальне… — Дик покачал головой. — У нас такое впервые, но ведь здесь же буш. Африка не для слабаков… По-моему, нечто подобное должно было случиться рано или поздно. С ума сойти! А все-таки жаль…

Инспектор Джек Патуди нависал над письменным столом — накачанный здоровяк, которому, видимо, доставляло удовольствие демонстрировать свои великолепные мускулы. Белоснежная рубашка сидела на нем превосходно. Его широкий лоб был постоянно нахмурен; бритую голову избороздили неприветливые морщины. У него была кожа самого темного оттенка коричневого цвета, почти черная, как у полированного черного дерева. Несмотря на то что в его кабинете царила удушающая жара, он, единственный из всех нас, не потел.

— Это не он! — Инспектор Патуди повертел в толстых пальцах фотографию Якобуса Леру двадцатилетней давности и с недовольным видом швырнул ее на пластиковую столешницу.

— Вы совершенно уверены? — спросила Эмма.

Мы сидели напротив Патуди. Она оставила снимок на столе.

— К чему задавать такие вопросы? Кто может быть в чем-то совершенно уверен? Я ведь не знаю, как он выглядел двадцать лет назад.

— Конечно, инспектор, я…

— И чем ваш снимок мне поможет?

— Что, простите?

— Неделю назад подозреваемый убил четверых. Сейчас он пропал. Никто не знает, где он. А вы приносите мне фотографию двадцатилетней давности! Как она поможет мне найти этого человека?

Эмма тут же изменила тактику, уступая его натиску.