Телохранитель

— Не все. Некоторые. Но я не в обиде. Непросто понять человека, который ведет себя не так, как все. Если во что-то вкладываешь деньги, логично предположить, что ты хочешь заработать еще больше. Ты основываешь заповедник, чтобы другие платили за право его посетить. Если ты поступаешь не так, все думают, что ты что-то скрываешь. Все вполне естественно.

— Я вовсе не это имела в виду.

— Знаю. Но большинство людей именно так и рассуждают. Вот одна из причин того, почему я запираю въездные ворота. Раньше многие приезжали сюда и задавали мне вопросы. В основном мои ответы оставались для них непонятными, и они уходили, качая головами. А может, они все понимали, просто мои ответы им не нравились. Они хотели наслаждаться природой, ездить по заповеднику на джипах и показывать зверей своим детям. — Моллер глянул в сторону ворот и с тоской в голосе произнес: — Коби меня понимал. — Потом он переместил взгляд на Эмму. — Но позвольте мне объясниться, и вы сможете составить собственное мнение. — Часто мигая, он изложил нам свои взгляды. — За исключением последних десяти тысяч лет мы были охотниками и собирателями. Все люди. На всех континентах и островах. Мы перемещались небольшими группами в поисках пищи и воды и зависели от их наличия. Мы были частью экологического баланса. На протяжении ста тысяч лет мы жили в гармонии с природой; мы слышали ее ритмы. Принцип «куй железо, пока горячо» впечатан в нас на генетическом уровне. Когда наступало изобилие, мы радовались ему, так как знали, что после изобилия настанут голодные годы. В таком подходе нет ничего уникального, все животные устроены так. Затем мы одомашнили крупный и мелкий рогатый скот, научились выращивать кормовые злаки. И тогда все изменилось. Мы перестали кочевать и поселились в деревнях. Нас становилось все больше. Мы сеяли травы, и наши коровы, овцы и свиньи паслись в одном месте. Мы утратили природные ритмы. Вы следите за ходом моей мысли?

Эмма кивнула.

— Я не говорю, что случившееся плохо. Эволюция — естественный процесс. Однако у нее возникли многочисленные последствия. Если верить ученым, впервые человек научился возделывать землю на Ближнем Востоке, в плодородном районе Междуречья. Тот район в форме полумесяца простирается от Ирака на востоке до Сирии, Израиля и Турции. Поезжайте и посмотрите, как выглядят те места сегодня. Трудно поверить, что они носили название «Плодородного полумесяца». Там сейчас пустыня. Но десять тысяч лет назад там пустыни не было. Там были пастбища, росли деревья. Почва была плодородной, а климат — умеренным. Большинство людей полагают, что климат изменился и именно поэтому сегодня в тех краях ничего нет. Как ни странно, климат там остался приблизительно таким же, каким был десять тысяч лет назад. Те места превратились в пустыню потому, что люди и их сельское хозяйство истощили Ближний Восток. Истощили пастбища, истощили землю, израсходовали природные ресурсы. Именно из-за нашего стремления полностью израсходовать природные ресурсы завтра может не наступить.

Моллер явно не был прирожденным проповедником-евангелистом, как Бранка. Он говорил тихим голосом, с ровными интонациями интеллигентного человека, но вера в то, что он говорил, была столь же непоколебима. Эмма остолбенела от изумления.

— Мы не можем изменить историю. Мы не можем отказаться от современных технологий и сельского хозяйства, и, разумеется, невозможно изменить человеческую природу. Павлин с самым длинным и пестрым хвостом имеет больше всех шансов заполучить подругу; вот почему мы так стремимся завести побольше скота или купить машину престижной марки. Вот почему деньги управляют миром. На самом деле люди не способны охранять природу, хотя на словах у них все правильно. Просто охрана природы не заложена в нас на генном уровне, она нам не свойственна изначально. Идет ли речь о выкачивании нефти из земных недр или о вырубке лесов, страдает ли окружающая среда. Единственный способ сохранить надлежащий экологический баланс — убрать подальше людей. Полностью. Публичные заповедники, заповедники, открытые для посещения, в принципе обречены на неудачу, независимо от того, государственные они или частные. Известно ли вам, сколько носорогов убито браконьерами в минувшем году на территории национальных парков?

Эмма покачала головой.

— Двадцать шесть. Двадцать из них обитали на территории Национального парка Крюгера. Арестовали двух егерей — то есть людей, которые должны были защищать животных. В Квазулу среди бела дня на территорию Национального парка «Умфолози» приехали двое белых, застрелили двух носорогов, спилили у них рога и уехали. Все знают, где водятся носороги. Вот почему я запираю свои ворота. Чем меньше знают о нас окружающие, тем больше шансов на то, что мои животные выживут.

— Понимаю.