Телохранитель

Совещание уже закончилось, и Рамсфорд был в кабинете один. В соседней комнате — проходя по коридору, Рэй мельком глянул в открытую дверь — за столом Флори сидела незнакомая смуглая девушка, на диване Росс.

С порога Рэй вопросительно взглянул на Рамсфорда.

— Они по-прежнему ничего не знают, — покачал тот головой. — Совсем ничего. Сделали обыск на квартире Тони — ничего подозрительного, просто человек ушел на работу. — Закрыл глаза и снова покачал головой, повторяя по слогам: — Ни-че-го…

До совещания он еще как-то держался, но сейчас, разом постаревший и осунувшийся, выглядел вконец измученным. Рэй подошел, не садясь, положил руку ему на плечо.

— Вам бы надо поесть.

— Я… нет, я не могу.

— Так нельзя. Нужно поесть, хотя бы немного. Вы не поможете Ри тем, что обессилеете.

— Ладно, — посол вяло поморщился. — Распорядись, пусть нам чего-нибудь принесут.

Рэй уже двинулся к двери, когда Рамсфорд окликнул его:

— Подожди! Не говори никому, что Мэрион похитили. Об этом знают только Флори и сотрудники службы безопасности, для всех остальных в доме она уехала. Уехала в Париж, к родственникам, и скоро должна вернуться.

Нужно постараться как можно дольше держать все случившееся в тайне от прессы, а прислуга… сам понимаешь, кто-то кому-то сболтнет…

Когда подавать еду и что именно будет на ужин — этим обычно ведала Ри. Рэй на кухне был всего один раз, в день приезда, так что нашел ее с некоторым трудом и наконец-то сподобился познакомиться с тем самым знаменитым Мики.

Он представлял повара кругленьким улыбчивым брюнетом лет сорока, на самом же деле Мики оказался его ровесником — высоким, костистым и длинноруким парнем с печальными глазами.

— Мистер Рамсфорд хотел бы поужинать, что-нибудь побыстрее и попроще, — попросил Рэй.

— Да, хорошо. А… мисс Рамсфорд? — нерешительно спросил Мики.

— Ее сегодня не будет. Она уехала к родственникам.

Их глаза встретились, и Рэй понял, что врать бесполезно — этот человек уже все знает. Да и когда удавалось надолго скрыть что-то от прислуги!

— Она вернется, — кивнул он. — Скоро вернется.

За ужином Рамсфорд вяло орудовал вилкой. Сказал вдруг хмуро:

— Ты хочешь меня что-нибудь спросить… насчет Лорны?

Рэй неопределенно пожал плечами. Меньше всего его сейчас интересовали отношения его приемного отца с миссис Купер.

— Я никогда не давал ей основания называть меня Джеффом, — не дожидаясь ответа, продолжал Рамсфорд. — Не знаю, что это на нее сегодня нашло!

— Мне казалось, что она вам нравится, — сказал Рэй, чтобы как-то поддержать разговор.

— Да ну!.. То есть год назад, когда мы только познакомились, она показалась мне весьма привлекательной, я даже подумал, что не будь эта женщина моей подчиненной… Судя по всему, она это поняла — женщины такие вещи часто без слов чувствуют, и, наверное, ждала от меня каких-то шагов. И, не дождавшись, начала проявлять инициативу сама: настояла на том, чтобы я в нерабочей обстановке называл ее просто Лорной — сказала, что иначе чувствует себя старухой, стала под любым предлогом являться ко мне домой… Конечно, я мог поставить ее на место, но не хотелось портить отношения. Ну и, чего греха таить, — Рамсфорд слабо, болезненно улыбнулся, — меня это даже слегка забавляло. Пока не начало раздражать, особенно после ее дикого, идиотского визита к Мэрион. — Закрыл глаза и тоскливо вздохнул: — Господи, какое это теперь все имеет значение?! Лишь бы удалось ее вернуть…

Больше он не сказал ни слова — замолк так же внезапно, как начал говорить.

После ужина они вернулись в кабинет. Молча сидели — Рамсфорд за столом, сложив ладони «домиком» и уставившись на них, Рэй в кресле напротив. Тикали напольные часы, и видно было, как за стеклом влево-вправо ходит маятник; откуда-то издалека, из распахнутого окна доносилась еле слышная музыка.

Рэй невольно вслушивался, ожидая сам не зная чего — шагов в коридоре, стука в дверь, звонка — и то и дело ловил себя на том, что с силой, до боли, сжимает подлокотники. Когда в комнате раздался вдруг переливчатый хрустальный звон, он невольно вздрогнул и подался вперед — телефон?!

— Это часы, — посол поднял голову. — Они в полдень и в полночь мелодию вызванивают, «Ах, мой милый Августин». Мэрион очень нравилось… то есть нравится…

Глаза у него были совершенно измученные, казалось, за день он постарел на добрый десяток лет. Рэй подумал, что если у него самого сейчас горло сжимается, и тиканье часов — как удары по нервам, и тянет выть от жуткого ощущения собственной беспомощности — то каково же человеку проходить через все это второй раз?! Тем более что первый раз закончился для этого человека известием о гибели его жены…

Он нерешительно коснулся руки посла:

— Мистер Рамсфорд, уже полночь. Может, вам поспать немного? Я посижу здесь, и если будет что-то новое, тут же вас разбужу.

Он ожидал возражений, но Рамсфорд безропотно встал и пошел к двери спальни. На пороге остановился, держась за косяк, обернулся: