Телохранитель

— Но ведь это же неправда, папа! — словно подслушав его мысли, воскликнула Мэрион. — Я знаю, зачем ты это говоришь, ты просто хочешь отправить меня отсюда, чтобы я лишний раз не нервничала, да?! — Гневно выпрямилась, опираясь руками о стол; голос зазвенел от возмущения: — Вы что, с Рэем оба до сих пор считаете меня слабенькой девочкой, которая свихнется от любого стресса?! Но вот, меня похитили — и я же не свихнулась! Я даже то, что Рэй женился, пережила, потому что знала, что мы все равно вместе будем! И никуда я не уеду! Пока он здесь — и я здесь буду. Нельзя нам встречаться, так хоть письма ему буду писать, чтобы он знал, что я тут, что я люблю его, и пусть он сколько угодно в тюрьме сидит — все равно я любить и ждать его буду!

И в этот момент посол остро и четко осознал то, что в глубине души понимал с самого начала: если он скажет сейчас все, что намеревался сказать — это будет последнее, что услышит от него дочь, дальше она слушать просто не станет: Потому что то, что для него разумный, пусть и вынужденный компромисс, для нее подлость и предательство — предательство, которое она не простит никому, даже родному отцу…

Он глубоко вздохнул и на миг закрыл глаза. Ох, девочка моя, ты даже не понимаешь… и, может, это и к лучшему, тебе не приходится сейчас выбирать…

Открыл глаза и махнул на стул.

— Сядь.

Мэрион села — брови сдвинуты, взгляд настороженный.

— Хорошо, — Рамсфорд сумел чуть улыбнуться. — Ты остаешься, но с одним условием: ты должна делать все как я скажу. Чтобы мне не приходилось спорить с тобой из-за любого пустяка.

Она энергично закивала, на лице снова прорезалась улыбка.

— Да, папа, конечно.

— Для начала завтра с утра собери Рэю вещи. Ничего модного и дорогого не нужно, все самое простое: джинсы, футболки, носки и кроссовки. Еще спортивный костюм. И не вздумай совать в карманы никаких записок — в тюрьме все равно все обыщут и найдут.

Брифинг был назначен на вторник.

В понедельник вечером на стол перед Рамсфордом легло подготовленное пресс-службой посольства заявление, которое он должен был зачитать журналистам перед тем, как начать отвечать на вопросы. Весьма малоинформативное и обтекаемое: мисс Рамсфорд была похищена, но в результате блестяще проведенной полицейской операции уже на следующее утро освобождена. Политических требований похитители не выдвигали, их целью был исключительно выкуп. Все это было обильно приправлено рассуждениями о проблемах преступности и реверансами в адрес итальянской полиции, чьи оперативные действия позволили вернуть похищенную девушку целой и невредимой.

О Рэе в заявлении, как и следовало ожидать, не было сказано ни слова.

Рамсфорд пробежал его глазами и отложил в сторону.

Не прошло и получаса, как вошла секретарша.

— Мистер Парсонс ждет в приемной. Спрашивает, когда вы сможете его принять.

— Впустите, — кивнул Рамсфорд.

По своему обыкновению, едва присев у стола, Парсонс сразу перешел к делу:

— Вы уже ознакомились с заявлением для прессы?

— Да.

— Мне кажется, там все вполне… корректно. Или вы считаете нужным что-то поменять?

— Нет, не стоит. Все действительно выглядит вполне корректно, — любезно подтвердил посол. С некоторых пор раздражение, которое он испытывал при общении с Парсонсом, утратило свою остроту, приобретя взамен привкус легкого злорадства.

— Если журналисты начнут задавать вопросы, касающиеся расследования инцидента, то им можно посоветовать обратиться непосредственно в полицию. Для вас же главное, что ваша дочь снова с вами, живая и здоровая.

— Да, разумеется.

— Пока что ни в одном СМИ о Логане нет ни слова. Впрочем, это понятно: полиции не хочется признаваться, что их «блестяще проведенная операция» на самом деле — фикция. Следовательно, о роли во всей этой истории Логана они будут изо всех сил стараться умолчать, что, в общем-то, совпадает с нашими интересами.

«Нашим интересами! — мысленно огрызнулся Рамсфорд. — Сказал бы я тебе! С каких это пор интересы бюрократов-перестраховщиков из госдепа стали моими?!»

— Если все же какой-либо вопрос о Логане будет задан, — продолжал вдохновенно вещать Парсонс, — то, мне кажется, вам не стоит в присутствии журналистов называть его своим приемным сыном. Это может быть неправильно понятно. Да, подростком он какое-то время жил у вас в доме, но после колледжа уехал в другой штат, и с тех пор вы много лет не общались.

Да, не общались… Действительно…

Сам Рамсфорд со своим отцом тоже не общался четыре с лишним года — после того, как, вместо того чтобы продвигаться по служебной лестнице в адвокатской фирме «Рамсфорд, Фогг, Такер и Со.» и со временем занять место в совете партнеров, ушел работать в офис окружного прокурора. Точнее, отец не общался с ним.

Потом мало-помалу они снова сблизились, особенно после рождения Мэрион, но отец так и не смог до конца простить, что сын, которого он прочил себе в преемники, предпочел этому политические игры.

Не удел ли это сыновей — выбирать другие пути?..

— А?.. Что? — Только сейчас он осознал, что Парсонс о чем-то спрашивает. — Простите, я на секунду отвлекся.