Телохранитель для души

Вика от неожиданности ойкнула, шарахнувшись в сторону, а Валька побледнел, попятился и вновь упал в кресло, изо всех сил стараясь сохранить самообладание, а значит, и лицо.

Рекс возложил на колени человеку передние лапы, вперившись шоколадным бархатом собачьих глаз в серо-стальные человеческие глаза. Стив обежал вокруг кресла и свои передние лапы утвердил на окаменевших плечах. Рекс провел языком-лопатой человеку от подбородка до бровей, Стив тем же способом обслюнявил ему правое ухо и шею. На этом ритуал был закончен, и в чем состоял его смысл, людям было понятно без перевода.

– Хорошие собачки, – произнес Валентин, обтираясь пятерней от собачьих слюней. – Непременно заведу таких, когда решу жениться.

– С ней все будет хорошо? – с непонятным раздражением спросила Виктория.

– С твоей подругой? Да, я почти уверен. Правда, за ней уход потребуется определенный, но Нюся справится. Я ее проинструктирую.

– Почему ты решил, что она мне подруга? Это хозяйка фирмы, куда я недавно устроилась. И к тому же – несчастная молодая женщина, потерявшая мужа.

– И тоже недавно, – заметил Валька.

– Что? А, да. Тоже недавно. Такое вот совпадение. Хотя, да, подруга.

– Я так и понял. Имеется еще одно совпадение, не менее интересное. Я уже сталкивался с токсином, которым Светлану пытались отравить. Выполнял по заказу ее усопшего супруга экспертизу аналогичного соединения. Неоднозначное действие у данного препарата оказалось, я Галактионова об этом предупреждал.

– Ты разве врач?

– Я микробиолог.

– А вел себя как врач.

– Неужели? Кстати, а как тебе все же собачки? Нравятся?

– Что тут сказать… Если бы бармен велел домработнице выпустить братишек во двор, туго пришлось бы нам всем. Они бы тебя просто не пустили. Повезло нам. Кстати, поблагодарить тебя забыла.

– Ну, давай. Благодари.

– Я очень, очень тебе благодарна.

– И это все?

– А что же еще?

– Обычно принцессы награждают своих спасителей поцелуем.

– Так то принцессы, Валентин. То принцессы, – с усмешкой проговорила Вика, усаживаясь в кресло напротив. – А можно я повторю свой вопрос? Как ты тут оказался, да еще в столь правильный момент? Опять же, проникновение в частные владения совершил. Это, знаешь ли, карается…

Какое-то время Валентин сидел молча, разглядывая пейзаж за окном. Потом разжал губы, сдержанным тоном ответил:

– Я звонил по домофону, но трубку никто не снял. Это мне не понравилось, поскольку я знал, что в доме должна быть прислуга и прочие люди. Ты, например.

– Следил?

– Следил? За тобой – нет, за домом твоей подруги – да. Я ведь тебе уже сказал, что ехал сюда, чтобы с тобой поговорить. Как я узнал, что ты здесь появишься, тебе будет интересно. Прождав какое-то время напрасно, решил искать тебя в другом месте. Когда выезжал на трассу, заметил твое лицо в окне встречной маршрутки, она как раз сворачивала в сторону поселка. Если бы не заметил, то разницы, где тусуются доберманы, не было бы никакой.

– А дальше? Через забор карабкался? Забор здесь негуманный. И камеры наблюдения натыканы повсюду.

– На камеры мне было наплевать. Да и через забор лезть необходимости не было. Я раскурочил запирающий гидропривод на воротах. Сходил за пассатижами к машине, сунул руку между прутьями, открутил пару гаек, слил рабочую жидкость. Потом отжал воротину. Ничего сложного.

– А почему ты вообще тревогу поднял? Мало ли отчего хозяева не открывают? Может, домофон неисправен, к примеру.

– Час назад был исправен, а потом сразу сделался неисправен? Хотя бывает, конечно. Рольставня в их гараже не до конца опущена, ты в курсе? Поэтому я смог заметить, что «джинсы» внутри гаража расхаживают. Меня бы это не насторожило, но я услышал стук пустой канистры, потом запах бензина ветерком принесло. Похоже было, что сливают топливо из бака. Когда шум прекратился, я сделал вывод, что человек в джинсах потащил горючее в дом, и в гараж он попал через котельную и через котельную же обратно вернулся. Маршрут, подходящий для меня тоже. И вот я здесь. И мне пора, пожалуй.

Валентин встал с кресла, проверил, на месте ли айфон и ключи от машины, и было совершенно ясно, что именно он собирается сделать дальше. Он собирается уйти, совсем уйти, прихватив вонючую бензиновую канистру, чтобы не обременять грязной работой дам.

Виктория будто окаменела. Сердце резануло болью. Оно больше не пело. Запнулось на вздохе и перестало биться.

Снова захотелось реветь.

Она залепетала сдавленно и потерянно, ненавидя себя за этот тон, но по-другому не получилось бы совсем:

– Ты хочешь оставить меня с этим гоблином? Хочешь, чтобы я сама вызывала полицию и объясняла им что-то? И у тебя ничего не екнет, когда ты сядешь в свою тачку и отвалишь отсюда?

Валентин снова сел и спросил устало:

– Что ты от меня хочешь, Вика? Я попросил у тебя прощения и немного помог в твоей ситуации. Простить меня или не простить – это уже не мое дело, а твое. Позволь я пойду. Меня работа ждет.