Телохранитель для Снежной

— Думаешь, спишут? — Он нахмурился, даже не допуская такого варианта прежде. Илья нужен был на службе, только ему Стас мог беспрекословно доверять.

— Пока не ясно…

Илья стиснул зубы и отвернулся, чтобы скрыть вскипевшие внутри эмоции. Один неосторожный шаг — и лишился всего: любимой женщины, любимой работы, сына… Как дальше жить, неизвестно, лучше уж вообще сдохнуть и не мучить никого, вызывая сочувствие и жалость.

— Ладно, будем надеяться на лучшее, — попытался подбодрить его друг.

— Угу, а готовиться к худшему, — пробурчал он в ответ.

— Ты это брось. — Стасу совсем не понравился настрой Ильи, и он попытался вернуть его на правильные рельсы. — Вон какую кралю отхватил, надо соответствовать, а не сопли на кулак наматывать.

— Не сыпь мне сахер на хер, — шумно выдохнул Илья. — И без тебя тошно.

— Ладно, я погнал, а то Ямпольская живьем с меня шкуру спустит. — Стас поднялся и приложил ребро ладони к шее, показывая, насколько начальница его достала. — А ты кончай скулеж, и не из таких передряг выбирались, — ободряюще похлопал друга по плечу и направился к выходу.

— Давай, удачи, — вслед ему отозвался Илья и перевел взгляд на свои бесполезные ноги. Сосредоточившись, всеми силами пытался пошевелить хотя бы пальцем, но все усилия были напрасны, тело не реагировало на команды. Если бы хоть чуть-чуть вернулась чувствительность, тогда была бы надежда и появились силы для борьбы, а так… все напрасно. Так ничего и не добившись, он зарычал, как раненый зверь, откинулся на подушку и со всей дури засадил кулаками по кровати. Овощ. Бревно. Жалкий калека. К черту все!

Злость на мгновение ослепила и полностью дезориентировала в пространстве. В груди вспыхнуло опасное пламя из безнадежности и отчаяния, сжигая все внутри адским огнем. Поддавшись порыву, Илья стащил с себя рукав тонометра и напульсник, затем одним резким движением выдрал капельницу из руки. Хватит с него лечения и больниц! Хватит бесполезных манипуляций!

Писк тревожной сирены эхом отдавался в ушах, но он отмахивался от этого давящего звука, продолжая освобождать себя от всевозможных бинтов и пластырей. Так увлекся, что не заметил, как палату наполнили люди в белых халатах, пытались его уложить и что-то вколоть, но Илья упорно сопротивлялся, отпихивая от себя каждого, кто пытался приблизиться.

— Илья, — услышал голос Симоны, словно сквозь вату, и замер, чувствуя, как быстро колотится сердце. — Илюшенька, что ты творишь?

Он поднял голову, пытаясь сфокусировать зрение и найти ее глаза в толпе незнакомых лиц.

— Я здесь. — Голос раздался совсем рядом, Илья повернул голову и увидел ее. Она смотрела на него так нежно и ласково, что злость стремительно испарялась, оставляя после себя горькое послевкусие досады. — Тише-тише, мой хороший. Ты чего разбушевался? — Симона бесстрашно села на кровать и прижала его голову к своей груди. Он втянул носом воздух, пропитанный ароматом ее кожи с легкой примесью духов и прикрыл глаза, сдаваясь власти этой отчаянной женщины. Сил сопротивляться не осталось, он слушал, как часто бьется ее сердце, и дышал в такт ему.

— Верь мне, все будет хорошо, — шептала Симона на ухо и мягко массировала голову, зарываясь пальцами в волосы. Илья не спорил, ему было хорошо и спокойно в ее руках. Доверился ей и своим ощущениям, расслабился и сквозь сладкую негу ощутил, как в плечо вонзается игла. Резко дернулся от неожиданности, но Симона не позволила отстраниться, крепко держа его за плечи.

— Поспи чуть-чуть… ты устал. — Невесомый поцелуй коснулся виска. — Я буду рядом, — последнее, что он услышал, прежде чем провалиться в тягучий сон.

***

Сквозь сон Илья ощутил руку Симоны, лежавшую на груди в области сердца, и невольно улыбнулся. Открыв глаза, повернулся и увидел, что она спит рядом, уткнувшись в его плечо. Теплое дыхание ласкало кожу, дарило спокойствие и заботу. Не хотелось даже шевелиться, чтобы не спугнуть внезапно окутавшую эйфорию. Не ушла, как и обещала, осталась рядом… Только зачем? Неужели не понимает, что так всем будет лучше?

Симона сладко спала, длинные пушистые ресницы веером лежали на щеках и едва заметно подрагивали. Ее трогательная красота обезоруживала, а настойчивость, с которой Симона стремилась быть рядом с ним, заставляла задуматься. В груди невольно защемило от этой восхитительной картины, и Илья, не сдержавшись, коснулся ее лица подушечками пальцев, чтобы убедиться, что она реальна.

Ощутив мягкие, нежные прикосновения, Симона лениво улыбнулась и открыла глаза, встретившись с настороженным взглядом Ильи.