Телохранитель Ее Величества 1. Точка невозврата

– Никак. Дело не в ней. Мы только познакомились, я первый раз ее видел. Но я не смог защитить ее, сеньора, ее облапали у меня на глазах. Кем я по-вашему мог чувствовать себя после этого?

Вот и вся моя мотивация. Я системный неудачник, не могущий защитить близких, несмотря ни на какие козыри, которые дарит мне судьба. Потому я здесь, излечиться от этой болезни.

Она задумчиво покачала головой – кажется, я ее убедил – и улыбнулась. Тепло, искренне.

– Ну что ж, лечись, малыш! – Затем неожиданно вскинулась:

– Все, сейчас она тебя примет.

Через секунду внутренняя дверь отворилась, из нее вышел низкий лысоватый мужичек, покрытый испариной. В руках он держал чемоданчик и стопку бумаг. Следом за ним вышла еще одна хранительница и кивнула нам – заходите.

Мужичок проскочил мимо, ничего не замечая, скользнув по мне неузнавающим взглядом. На сеньоре Гарсия его взгляд так же не остановился, но голова его при виде главной наказующей непроизвольно вжалась в плечи, что я мысленно для себя отметил.

– Не узнал? – спросила сеньора Гарсия, когда церемониальная дверь за ним закрылась. Я попробовал вспомнить его лицо, но у меня не получилось. Где-то я его видел, факт, но где?

– Министр юстиции. – Она усмехнулась. От ее усмешки несло жутью, видимо, отрепетированная. – Не повезло бедняге, под раздачу попал. Лея к концу дня обычно не в духе, под вечер всем достается.

– Значит, мне тоже достанется? – сделал я вывод.

Она снова рассмеялась и покачала головой.

– Ты – нет. К счастью для тебя. Пошли.

Мы поднялись. Этот раунд остался за мной. Но, возможно, это означало лишь первый гвоздь в крышку моего гроба – я только что неосознанно принял одну из сторон увиденного чуть ранее конфликта. Сторону Мишель, главы корпуса телохранителей, пытающегося претендовать на роль преторианской гвардии, а не сеньоры Гарсия, правой руки и доверенного лица королевы. Что это означает – увидим, но я не сомневался, последствия будут.

***

Примерно так я и представлял кабинет: большой, с огромным окном, настоящим, выходящим в атмосферу планеты, показывающим пейзаж из нагромождения куполов до самого горизонта. Где-то сбоку виднелись и горы, но окно выходило в сторону равнины, лишь краем захватывая их часть. Пол перед столом был покрыт натуральным ковром, большим и пушистым. Вдоль стен стояли деревянные шкафы, наполненные бумагами и книгами. Один из них полностью занимали огромные одинаковые раритетные тома: названия их с моей позиции разобрать было нельзя, но наверняка что-то вроде свода законов со времен независимости. В дальнем углу, не замаскированная, но очень хорошо вписывающаяся в интерьер и потому незаметная, располагалась дверца в другие покои, рядом с которой стоял диван, почти такой же, как в приемной, только еще роскошнее отделанный.

Стол, во главе которого сидела ее величество, представлял собой конструкцию из натурального дерева, сделанную большой вытянутой буквой "Т" – для совещаний. От него шел незабываемый запах дерева. Такой же стоял в кабинете у Витковского, и до сих пор вызывает у меня в душе ощущение брезгливости, властности и надменности дорвавшегося до власти подонка.

"Шимановский, тпрррррууууу! Ты нашел о чем вспоминать в кабинете у королевы!" – осадил я сам себя.

На самом столе был завихрен экран большого визора с изображениями документов, лежала разложенная управляющая панель терминала, а также стояли три голографические рамки. Голограммы располагались под углом ко мне, кто на них было не видно, но зная их количество, вычислить объекты изображений смог бы даже младенец. Ну, и, наконец, за самим терминалом сидела женщина, хозяйка кабинета. Среднего роста, с черными-пречерными волосами, спускающимися ниже плеч, и впалыми от хронического недосыпа щеками. Губы ее, бледные и тонкие, выдавали намек на улыбку, глаза, большие, с длинными густыми ресницами, выражали теплоту, брови же были неопределенно нахмурены. Одета она была в строгое, но роскошное бордовое платье с глубоким декольте, в котором было что показывать. Как и в прошлый раз, я мог дать ей не больше сорока, но чувствовалось, что ей больше, что она сдала, и эта внешность – результат действия целой армии визажистов и косметологов. Это что касается внешней части. Что касается внутренней…

…Покой и уравновешенность не являлись достояниями женщины в данный момент. Внешне она казалась степенной и уверенной в себе, но внутри сильно переживала. Или боялась.

Был еще немаловажный момент: женщина волновалась, да, но при этом выглядела самой непробиваемостью. Она владела собой так, что никакое волнение, никакие переживания не смогли бы пробить ее рабочую маску. Ее глаза пронзали меня насквозь, как бы говоря, что ТЕПЕРЬ не стоит дергаться и играть в глупые игры. Здесь, в этом кабинете, находится вершина мира, вершина планеты, и каждое сказанное мною слово будет иметь колоссальные последствия.