Телохранитель Ее Величества 2. Противостояние

— Понимает, — ответила та, сняв шлем. Мы с девчонками ахнули — Норма. — Ещё как понимает. Потому и идет на такой риск. Эх, вы!..

Она разочарованно махнула рукой. После чего откинулась на спинку своего кресла, взгляд её стал отстраненным. До самого дворца она больше не проронила ни слова.

Глава 2. Кассандра

Возле шлюза к нам присоединилось несколько бойцов сопровождения. Шли сзади нас, молчали, никакой активности не проявляли. То ли это конвой, то ли эскорт — я так и не понял, что их присутствием хотели показать.

Шла Норма, как я мог догадаться, к кабинету Мишель. Да, оказывается тут тот ещё бодрячок: корпус кишел теми, кого здесь быть вроде как не должно. Ведь и у Мишель, и у Нормы, и даже Катарины график работы дневной, на ночь они остаются только во время усиления. Суббота же и воскресение у них, как и у всех рядовых тружеников планеты, законный выходной, их не должно быть тем более. Норма или Катарина иногда могут остаться за дежурного офицера — в связи с нехваткой кадров здесь это практикуется — но не обе сразу. И тем более ожидать в воскресение ночью на работе Мишель?..

Да-да, Шимановский! Все они по вашу душу! Оторвали их от дел, понимаешь, из-за проблем с четверыми не самыми умными представителями homo erectus. И теперь они будут расплачиваться, вымещать недовольство. Угадай, на ком? — «приободрил» внутренний голос.

Перед знакомым гермозатвором Норма остановилась, приказала нам стоять на месте и вошла внутрь. Вышла минут через десять, знаком приказала входить, сама же направилась в сторону кубрика. «Конвой» по её знаку так же развернулся и пошел назад, к главным воротам. Мы, ежась от дурных предчувствий, вошли.

Мишель сидела одна, листая что-то на завихренной на столе голограмме. Думаю, она хотела использовать старый психологический прием, заставить нас стоять и ждать, пока «освободится», но аромат, исходящий от меня и Кассандры, заставил её изменить планы — тяжело потянуть носом, скривиться и деактивировать визор.

Подняла глаза на нас, внимательно осмотрела, пригвождая взглядом к земле, затем скупо выдавила:

— Ну?

Кассандра пришла в себя первой, как и положено старшим, вытянулась:

— Сеньора, разрешите доложить!..

Жалко как-то вытянулась. Что, учитывая проступок, логично. После же последовавшего рыка Мишель ей вообще пришлось втянуть голову в плечи, забыв о том, что она какой-никакой, а командир.

— Я знаю, мать вашу, что вы мне хотите доложить! — заорала златоволосая. — Мы полночи разгребаем то, что ты «хочешь доложить»! У вас вообще есть голова на плечах, или нет? Вы когда в увал шли, почему мозги с собой не взяли? Как это так, оружие взяли, протащить умудрились, а мозги оставили?..

На её искореженное злобой лицо было страшно смотреть. Мы были готовы провалиться сквозь землю, но вот с землей были неполадки — не хотела она под нами проваливаться. Орала Мишель минут пять, выпуская пар. И это хорошо — люблю людей, умеющих разом выпустить из себя всё и успокоиться. Особенно, если они — твои начальники.

— Вы представляете, что было бы, если бы вас все-таки доставили в участок и оформили? — продолжила она уже тише. — Представляете масштабы скандала? Даже наше нападение на патруль с угрозой применения силы ничто, по сравнению с ним! Идиоты! Балбесы! Бездари!… - Она добавила несколько эпитетов, которые не стоит приводить здесь по этическим соображениям, но которые характеризуют нас более точно. — Дар показать захотели?! Ты его ещё покажешь, Кассандра! Обещаю! Так покажешь, что взвоешь!

Она опала, успокоившись окончательно.

— Ладно, кроме Хуана остальные свободны. Решение по вам уже принято: всем по десять ударов. Тебе, Кассандра, тридцать, как старшей. Экзекуция завтра… Сегодня, — поправилась она. В девять, после развода. Кроме того, всем, всему взводу, включая Маркизу и Паулу, на два месяца запрещен выход в город. И это не обсуждается! — повысила она голос. — Всё, можете приводить себя в порядок. Шагом марш!

Девчонки, откозырнув, вышли. Я же остался с сеньорой Тьерри один на один.

Она вздохнула, откинулась на спинку кресла. Помолчала, видно, давая возможность высказаться мне. Я тоже молчал — был виноват, да признавал это, добавить что-то ещё мне было нечего.

— Хуан, ладно, понимаю, они дуры, — начала она. — Но ты-то куда смотрел? Тебя зачем к ним приставили?

— Меня? К ним? — все-таки озвучил я вслух. Да, она меня удивила.

— Не думаешь же ты, что оказался в самом сложном взводе просто так?

— Нет, сеньора, не думаю. — Я покачал головой. — Однако у меня были иные соображения по этому поводу.

— Поделись? — Мишель улыбнулась.