Телохранитель ее величества: Страна чудес (СИ)

  Брак - не чудо, падающее сверху, не начало неожиданной красивой жизни. Брак - финал колоссальной работы, во время которой ты поднимаешься на ступень, с которой "принцу" не будет зазорно взять тебя в жены.

  - Но ведь бывают и исключения из правил, - не сдавалась оперативная, все время нашего разговора избегавшая смотреть мне в глаза.

  - Да, - согласился я. - Исключения бывают всегда, из любого правила. Это закон природы. Но это единичные случаи, именно исключения.

  Она хотела сказать что-то еще, но промолчала. Наконец, улыбнулась и выдавила:

  - Ну что ж, Хуан, тебе виднее! В вопросах "золушек" равных тебе вряд ли можно найти!

  Я напрягся, по кончикам пальцев пробежала дрожь.

  - Что вы имеете в виду?

  Но она не стала уточнять, мудро уйдя от темы:

  - На, вот. Возьми. - И протянула книги. - Смотри, с возвратом.

  - Зачем?

  - Так сказать, для расширения базы. Почитаешь, переваришь их, выведешь свою мысль и расскажешь. Им ведь никто никогда ничего не рассказывал, Хуан, - ее голос дрогнул, глаза вновь ушли в сторону. - Это никому не было нужно. Они сами никому не были нужны - какие книги?

  Марселла сделала паузу.

  - Они выросли без всего этого. Так может хотя бы ты подаришь им сказки?

  - А не поздновато ли? - задумчиво покачал я головой, рассматривая полученные книги.

  - Мне кажется, никогда не поздно.

  Она вздохнула.

  - Это книги семьи моего мужа, им не одно поколение. Может, благодаря тебе, девочкам найдется что рассказать своим детям, в отличие от нас?

  - Спасибо! - вновь покачал головой я

  - Не за что. - Улыбка.

  Марселла направилась дальше, в противоположную сторону, я же медленно, листая книжки, побрел в двести сорок восьмую, где ждали девчонки.

  Когда я вошел, воцарилась тишина. На мня смотрели... Ну да, шестьдесят пар глаз, не меньше. А может и больше - способность быстро оценивать количество "противников" перед собой, вбиваемая на занятиях, внезапно куда-то испарилась.

  - Привет, - выдавил я.

  Пауза нарушилась, по залу пошла шумовая волна. Со мной здоровались, кто-то спрашивал, как там мама, как все прошло. Абсолютно все были в курсе, что у нее сегодня день рождения, и что "змеюка Мишель" не разрешила мне остаться на воле на ночь. Сочувствовали. Переживали. Хлопали по плечу, подбадривали. И, наконец, когда я сел на учительский стол, предварительно проверив, чтобы случайно не активировался терминал, начали затихать и рассаживаться. Столов и стульев не хватало, но этим уже озаботились - вдоль стенок стояли ряды свежепринесенных вещей, на которые можно примостить зад - не только стулья, но ведра, тюки, набитые чем-то рюкзаки.

  Я оглядел присутствующих. Да, девчонки. Все они, от четырнадцати и старше. Никому не нужные, выросшие без любви. Волей случая попавшие в элитный отряд королевы, став "мясом", отходами политики. И гордящиеся этим - ибо это гораздо лучше той жизни, что ждала бы после приюта. Но не переставшие от этого быть простыми девочками, которым хочется немного любви, немного ласки, и такой вещи, как сказки на ночь.

  Я понял, какую сказку расскажу. Нет, я не знал до этого - я никогда не знаю заранее, что буду рассказывать. Что тогда, перед трибуналом, с "Белоснежкой" Марты, что с "Мальчиком-с-пальчик", что с "Золушкой" - для меня самого это таинство. Истории "стреляют" сами, в последнюю минуту. И сегодня я расскажу им о любви. О великой любви и великой жертвенности ради любимых.

  Я - сказочник, меня уже начали так называть, выдавливая этим безликое прозвище "Чико" и еще более бессмысленное "Ангелито". Это мой дар, мой талант, и я не собирался зарывать его в землю. Я буду дарить, я буду рассказывать, буду учить. Не ради мифического авторитета - плевать мне на него. А просто потому, что так надо. Теперь, после диалога с Марселлой, понимаю, насколько сильно надо. И что больше некому.

  - В открытом море вода совсем синяя, как лепестки хорошеньких васильков, и прозрачная, как хрусталь, - начал я. - Но зато и глубоко там! Ни один якорь не достанет до дна: на дно моря пришлось бы поставить одну на другую много-много высоких башен, чтобы они могли высунуться из воды! И на самом дне моря живут русалки. - Я сделал загадочную паузу, рассматривая заинтересованные глазенки всех без исключения слушательниц. Кто-то, наверняка, знает эти сказки. Но все равно все сидят, молчат, понимая, что знать - это одно, а прикоснуться к таинству - совсем другое.

  - Не подумайте, что там, на дне, один голый белый песок, - продолжил я. - Нет, там растут удивительнейшие деревья и цветы...

  - Не подумайте, что там, на дне, один голый белый песок; нет, там растут удивительнейшие деревья и цветы...

  Марселла стояла перед завихренным в половину стены экраном, показывающим аудиторию, и внимательно смотрела на парнишку, пытаясь прочесть его по глазам, жестам и интонации. Она втягивалась в магию его голоса, как и сидевшие вокруг него девчонки, понимая, что это неправильно. Она - взрослая женщина, мать семейства, у которой двое своих детей. Но так было, и с этим невозможно спорить.

  - Сказочник! - вырвалось у нее.

  - Так точно! - раздался сзади голос одной из операторов. - Кровь берет свое, сеньора!