Телохранитель ее величества: Точка невозврата

Начать с того, что «Капитошкой» ее прозвали с моей легкой руки. Да-да, такое здесь бывает — вроде бы имеешь официальный позывной, но за какие-то поступки приобретаешь совсем иное прозвище, которое цепляется похлеще официального. С моей подачи так здесь было «переименовано» человек пять, и новые прозвища в повседневной жизни практически вытеснили официальные. В том числе капитан-лейтенант Ортега, как ее зовут на самом деле. Злющая как сука, вечно недовольная! И я спросил однажды, без задней мысли: «Девчонки, что, Капитошка сегодня опять лютует?» Конечно, имел я ввиду ее капитанские погоны, но девчонкам настолько понравилось это слово, что они не слезли с меня живого, пока я не объяснил, что это — персонаж детской сказки из маминой книжки, оставшейся еще от бабушки, дочери первых русских переселенцев. Ожившая дождевая капелька, которая путешествует по лесу и чего-то там делает.

Капелька капелькой, но с того дня капитан-лейтенант Ортега так и зовется Капитошкой, и ничем это слово не выведешь. Кстати, за это она ненавидит меня отдельно, хотя, кажется, разве можно ненавидеть больше?

— Чико! Выйти из строя! — раздался ее гневный окрик. Я вздрогнул — не заметил, как она начала перекличку, и первыми в ее списке оказались мы.

Растолкав Сестренок, я сделал несколько шагов вперед, прижимая винтовку к себе, стараясь заразиться от оружия уверенностью и невозмутимостью.

— Ты опоздал, Чико!

— Так точно, сеньора! — вскинулся я, становясь по стойке «смирно».

— Почему?

— Полоса препятствий, сеньора! Кто-то усилил ее, поставил дополнительные снаряды!

— Это твои проблемы, Чико! — закричала она. Как будто если бы просто сказала, я бы хуже понял. — Вставай раньше, если не можешь пройти полосу за отведенное время!

— Я и так встал раньше, сеньора… — начал я, но получил хлестким ударом по скуле:

— Молчать!

Я благоразумно заткнулся. Но при этом сделал то, что не мог не сделать — ехидно-ехидно улыбнулся.

— Чего лыбишься?

— Я? — я удивленно посмотрел вправо и влево.

— Ну не я же!

— Вам кажется, сеньора! — Я вновь встал по стойке «смирно».

Да, здесь бьют, это норма. Но есть одно «но». Существенное. Бить можно только так, чтобы не вызвать последствий у подчиненного, и никак иначе. Приведу пример: та же Капитошка однажды выбила мне зуб. Это было в первые дни после поступления, когда я имел о местных порядках довольно смутные представления, и тем более смутные о понятии «дисциплина». Возможно, сам был виноват, не буду спорить. Но она мне его выбила, не рассчитав удар, и это ее косяк.

Через час мне вставили в медблоке хороший новенький имплантат (здесь работают просто превосходные врачи, мастера на все руки, все ветераны корпуса!). Еще через час на работу прибыла Мишель и вызвала Капитошку к себе, для разбора полетов. А еще через час имплантаты вставили Капитошке, два штуки. Естественно, сий факт попытались скрыть, но в здешнем террариуме «телеграф» работает настолько четко, это невозможно.

То есть она может меня бить, но только до тех пор, пока результаты ее ударов не отразятся на моем здоровье. А это… Как бы сказать поточнее… В общем, Толстый бил меня сильнее, гораздо сильнее. И обиднее.

   Если близко воробей — мы готовим пушку!

— Играться вздумал, щенок?! — Шаг и новый удар. Мою скулу обожгло. Но палка о двух концах: она не может меня искалечить, но и я беспомощен перед нею. Если я уйду от удара, попробую увернуться — карцер. Прескверное место, надо сказать! (Да-да, разумеется я там побывал! И не однажды. Лучше уж по лицу!) Попробую заблокировать — телесное наказание. Вдобавок к карцеру. А это еще хуже. (Естественно, и это пробовал, могу сравнивать.) Если же попытаюсь ударить сам — утилизация. Без разговоров и скидок. С этим тут строго.

Потому я стоял, руки по швам, и скалился ей в лицо. Бьет? И флаг в руки! Но после каждого удара я буду скалиться еще и еще сильнее, на глазах у более чем сотни девчонок, и посмотрим, кому от этого будет хуже! С каждым ударом она будет терять остатки своего и так невеликого авторитета, я же приобретать славу рубахи-парня, протестующего против беззакония, на стороне которого все симпатии рядового состава этого заведения. Стану если не героем, то кем-то близким. А что протест? Наверное, на роду у меня написано, быть вечным борцом за справедливость. Школа, теперь корпус… И что-то подсказывает, это не конец логической цепочки.

Она сумела, остановилась вовремя, не успев создать мне ореола мученика. Я вообще поражаюсь таким людям: зная мою игру, понимая мои цели, она раз за разом ведется и старается ударить, как будто не понимает, что ничего этим не добьется. Но нет, для нее съездить по лицу или дать под дых — святое, пусть даже в ущерб репутации! Дура!

— Двойная нагрузка, Чико! — прошипела дура. — И кросс вместо обеда! Десять километров! Все ясно?

— Так точно, сеньора капитан-лейтенант! — довольно вскинулся я.

Она посмотрела с неодобрением, но покачала головой и пошла дальше, обратившись к старшей следующего взвода, и в этот момент я нанес ответный удар.