Телохранитель моего мужа

Я ловлю её вздохи. Раскованная, щедрая. Не боится. Гибкая и податливая. Я могу сейчас слепить из неё что угодно. Но больше всего мне хочется, чтобы она получала удовольствие. И, наверное, позволил бы ей слепить что-нибудь из себя.

И когда я это понимаю — всё меняется. Она чувствует мой настрой. Ей нравится верховодить.

— Теперь моя очередь, — уворачивается она от моих рук и проходится языком по телу. Я задыхаюсь. Втягиваю живот. Кончик её языка надавливает на соски, очерчивает ореолы, широко проходится по центру груди, шаловливо толкается в пупок. О, боже. Она же сказала, не берёт в рот! Но она и не взяла — огладила член рукой, коснулась большим пальцем головки, захватила в плен яйца. Сжала и замерла. Время остановилось.

— Не боишься? — в голосе её усмешка. Злая. Зловещая.

— Нет, — расслабляю мышцы и прикрываю воспалённые веки. В глаза будто кто песком сыпанул. — Решила меня помучить, девочка? Дерзай.

Я слышу, как она сорвано дышит. Чувствую, как расслабляются её пальцы. Она и не сжимала по-настоящему. Так, немножко взяла в плен. Хотела почувствовать свою власть надо мной?

— Я весь твой, моя хорошая. Делай, что хочешь. Можешь даже убить. Если хватит духу. Я не буду сопротивляться.

Она шумно вздыхает и падает рядом.

— Сумасшедший, — шепчут её губы.

— Только с тобой, — отвечаю. — Немножко. Потому что ты этого хочешь.

А затем я накрываю её телом.

— Раскройся для меня, — шепчу ей на ухо.

Она всхлипывает и раздвигает ноги. Я вбиваюсь в неё одним толчком. Пауза. Снова толчок. Пауза. Резко, сильно, мощно.

— Двигайся со мной! — приказываю.

Толчок. Пауза. Толчок. Пауза. Бёдра её подаются навстречу. Принимают меня до отказа. Я почти выхожу. Медленно скольжу по её тугому влагалищу. Толчок. Скольжение. Пауза. Толчок.

Она не выдерживает первой. С отчаянным рыком вцепляется в мои бёдра пальцами. И уже она движется, направляет, руководит, подстраивается, меняет ритм, убыстряясь. До тех пор, пока её не накрывает оргазмом.

Она кричит растерянно и высоко. Тонкий голос потерянной девочки.

— А-а-а-а…р-р-тём!

И это как спусковой крючок. Как призыв, на который я не могу не отозваться. Я кончаю, как только затихает её голос. Падаю на неё всем весом. Придавливаю к кровати, расслабляясь. Она чувствует мои содрогания. Понимает мою беззащитность.

Я солгал ей. Я никогда не просил, чтобы женщины, что кончали подо мной, произносили моё имя. Только её. Единственную.

Рина

После второго раза мы как с цепи сорвались. То ли я, то ли он. Вдвоём. Целовались, ласкали друг друга. Он брал меня ещё трижды. И с каждым разом всё дольше. Не знаю, как он ещё не истёр свою большую штуку. У меня же внутри всё горело. Но это была приятная боль.

Под конец я почти выдохлась. Да и он устал, насытился, но ему словно мало было. Тянулся как слепой. Сжимал меня нежно в объятиях.

Ни одного по-настоящему грубого жеста. Ни одного оскорбляющего слова. Он… как будто боготворил моё тело. Любил его, как произведение искусства. Поклонялся, отдаваясь полностью, до предела. Какое-то отчаянное желание подарить мне слишком много. Даже выше того, что он мог дать. Так мне казалось.

Он сдался первым. Расслабился. Но продолжал удерживать меня руками и ногами.

— Не уходи, — пробормотал сонно, уткнувшись носом в мою шею. Он вырубился как солдат, сражённый пулей. Засопел, задышал глубоко и размеренно. А я, подождав для верности несколько томительных минут, встала. Одевалась не спеша. Чулки порваны в хлам. Но у меня в сумочке колготы. Я запасливая.

Моя охота закончена. Я получила больше, чем смогу съесть и переварить.

— Прощай, — прошептала почти нежно и коснулась губами небритой щеки. Он потянулся за мной во сне. А я замерла, испугавшись, что сейчас он откроет глаза. А мне нужно уйти. Я и так задержалась непростительно долго.

Но нет. Сон его был крепок. Умаялся.

Уходила я тихо. Прошла мимо девочки-администратора. Та таращилась на меня, но вопросов не задавала. Знаю: я выгляжу несколько иначе, чем она запомнила. Ещё бы. Макияж безнадежно испорчен, мне удалось лишь слегка его подправить, чтобы уж совсем не выглядеть использованной жалкой шлюхой.

Но я себя такой не чувствовала. Я была пуста и полна одновременно. Пуста до тошноты, потому что было слишком много секса. Полна — потому что чувствовала удовлетворение.

Я уносила его член между ног — слишком яркое ощущение. Такое, будто он остался глубоко во мне. Мне стоило большого труда идти ровно и соединять ноги. Меня шатало и штормило. Хотелось шагать, широко расставив ноги, чтобы хоть немного избавиться от его присутствия во мне.

Он не просто долбил меня членом. Он достал куда-то гораздо глубже, как и хотел. Я помнила его взгляд там, когда мы только встретились.

Не знаю, зачем ему это было нужно. Но он поступил так, будто я ему принадлежу. Словно я его женщина. Поэтому он имеет право засаживать мне так глубоко, как ему виделось.

— Ты почему так долго? — у Веточки встревоженное лицо. Она заламывает руки и беспокойно переступает с ноги на ногу, не в силах остановиться. — Сумасшедшая! Скоро утро!

— Всё хорошо, — улыбаюсь я ей.