Телохранитель. Моя чужая женщина

Никита провожает Рому на работу вместе со мной. Для этого малыша даже не надо специально будить. Босой, в своей пижаме с любимыми машинками он приходит сам, чтобы обнять папу, пока я готовлю ему термос кофе с собой в дорогу. И днём часто смотрит в окна или выбегает во двор на шум мотора редко проезжающих тут соседских машин.

Мы его и в детский сад в этом году решили не отправлять. Никита ещё не готов, а моя мама совсем не против с ним посидеть, когда я выйду на работу. Место уже нашла. Как раз в местном садике воспитателем. Там женщина уходит в декрет. Я буду вместо неё. Наберусь опыта. Потом можно и в город устраиваться на более высокую зарплату, чтобы Рома не тянул нас всех один.

Их с Фином охранное агенство уже получило первых довольно неплохих клиентов, и проблем с финансами у нас нет. Мне самой хочется вкладываться в нашу с Ромой семью. И реализовать себя, наконец. Магомед не давал мне такой возможности. Суворов поддерживает и заверяет, что у меня обязательно всё получится, ведь я — его боевой Котёнок.

— Никит, а хочешь с нами пирожки лепить?

— И Марину возьмём? — тут же отлипает от окна.

Они с Малинкой теперь лучшие друзья. Ник за неё горой стоит.

Примерно месяц назад это чудо полезло в драку с мальчишкой вдвое старше себя, потому что тот как-то обозвал мою сестрёнку. Неделю потом с фингалом ходил. Я хотела поговорить с родителями того мальчика. Ну как это так? Он же ударил ребёнка! Рома запретил. Объяснил мне, что для Никиты как для мужчины, хоть пока и маленького, это будет унизительно. Его сын посчитал нужным заступиться за близкую ему девочку. Он сделал это так, как умеет в своём возрасте. И мне точно не стоит вмешиваться. А сейчас Ник с этим мальчишкой общаются. Вместе катаются на велосипедах и иногда играют в приставку. Маринка с ними. И кажется, соседский хулиган ей нравится. Пока не признаётся. Только смущается, когда я спрашиваю.

Мальчик ей рассказывает про местную школу. Она к ней приписана, но до конца этого учебного года будет находиться на домашнем обучении.

Сестрёнка у меня умница. Она тоже стала взрослее и ответственнее в борьбе за саму себя, но контролировать приём препаратов, которые Маришке придётся пить всю жизнь, пока надо. И диета, конечно. Врачи сказали, со временем ограничений в питании станет меньше. Достаточно будет придерживаться простых общеизвестных правил. А пока мы готовим для неё отдельно, изобретая что-то вкусненькое из разрешённых продуктов.

— Я вас позову, когда капуста остынет. Уберите пока за собой в комнате. Ладно?

— Хорошо, — кивает маленький защитник и убегает собирать приставку.

Последний раз вымешиваю тесто. Делю его на удобные «колобки» и зову детей помогать.

Мою руки. Мама заворачивает Никиту и Марину в фартуки. Показывает, как красиво залепить швы пирожкам. Они получаются корявенкие. Местами рвутся. При чём у меня тоже. Мы смеёмся друг над другом. А мама стоит у плиты и следит, чтобы наш ужин не сгорел.

Потом отмываемся, переодеваемся и уже все вместе ждём Рому. Звонил. С минуты на минуту должен быть.

Никита нетерпеливо наматывает круги между входной дверью и просторной общей комнатой.

С улицы раздаётся сигнал.

— Папа приехал! — «хвост» бежит первым его встречать.

Рома входит в дом с большим букетом винных роз. На его куртке блестят капли дождя. Волосы тоже мокрые. На высоких ботинках с грубой подошвой налипла грязь. Но кого это волнует?

— Тебе, — муж протягивает мне цветы, свободной рукой обнимая ластящегося к нему Никиту.

— Спасибо, — трусь кончиком носа о лепестки. — А что за повод? — кусаю губы. Думала, он забыл.

— Ровно месяц, как ты стала Суворовой, — улыбается мой мужчина, обнажая свои самые шикарные ямочки на щеках.

КОНЕЦ