Телохранители для апостола

Росляков тоже не спешил рассказывать Максиму все известное ему по этому делу. Причина одна: пока он сам в чем-то не уверен, не следует расхолаживать помощников подозрениями и предположениями. И, оставив Максима с пленником возле озера, он позвонил Анохину и предложил встретиться. Рослякова обрадовало, что Анохин сам попросил его побыстрее приехать. Видимо, он получил какую-то интересную информацию по своим каналам.

Через тридцать минут Михаил Васильевич, бросивший машину на окраине Рима, выскочил из метро на станции «Кастро Преторио» и встал перед камерой видеонаблюдения у входа на территорию Российского посольства. Пропустили его почти мгновенно. Быстрым шагом он двинулся по дорожке через парк к жилому корпусу.

Здание посольства России в Риме на виа Гаэта имело историческое название «Вилла Абамелек». Территория занимала площадь в 33 гектара, которую русское правительство выкупило в центре Рима еще в 1902 году. С тех пор вилла разрослась до целого комплекса. Были здесь кроме административных и жилых зданий посольства еще и своя школа, больница, театр, спорткомплекс, церковь. Это была часть России, кусок родины, где жили и работали сотни сотрудников.

Анохин встретил Рослякова у входа в кафе и сразу повел за столик у окна.

— Давайте заодно поедим по-человечески, — предложил он. — С утра на ногах!

Росляков не стал отказываться, тем более что время на беседу все равно тратить придется, так чего же заодно не поесть. Максим там у озера голодный, но он молодой, крепкий. Потерпит. Пока они ждали заказа, Анохин, не теряя времени даром, приступил к делу.

— Ваш протеже на фото опознан, — хмыкнул он. — Поздравляю, хорошую вы рыбу ведете. Только подсекайте осторожно. Не с таких крючков эта рыба срывалась.

— Давайте отойдем от рыболовной терминологии, — предложил Росляков. — А то она все равно скатывается на кулинарную. Все-таки в кафе сидим.

— Спасибо, Анечка, — поблагодарил Анохин подошедшую официантку и, дождавшись, когда она отойдет подальше, снова заговорил: — Имен у него много всяких было, но я вас загружать не буду сейчас историей. И не особенно это важно. Информация вот, на флешке. Дело в том, что он меняет имена как перчатки. Единственное, что неизменно, — это его кличка, псевдоним. Под ним его знают руководители абсолютно всех экстремистских группировок. Або!

— Або? — повторил Росляков.

— Доводилось слышать? Вполне могла просочиться информация. Этот тип привел к власти не одного лидера экстремистов, принимал участие в создании нескольких группировок. Мы подозреваем, что он причастен и к некоторым ликвидациям в их среде. Но это все вы найдете на флешке. Мы подготовили вам развернутую справку, есть и фотографии.

— Я так полагаю, что дело в чем-то другом? — с аппетитом хлебая щи со сметаной, спросил Росляков.

— Угу, — согласился Анохин, вяло помешивая содержимое в своей тарелке. — Это не просто очень опасный человек. Опасен он своей подготовкой, талантом. Если за столько лет выжил, не попался в руки спецслужб, своих же конкурентов и завистников, то талант его неоспорим. Но опасность его состоит еще и в том, что он не только борец за создание мифического мирового исламского государства. Он идеолог войны с христианством. И при этом не кабинетный теоретик, а активный идеолог, мгновенно претворяющий свои идеи в жизнь. Я бы назвал его талантливым партизаном, если бы не боялся осквернить память своих же сограждан и других патриотов Европы, боровшихся в свое время с нацизмом.

— Бессребреник, человек без слабостей?

— Точно. Все подчинено вынашиванию новых планов, постоянной борьбе. Нет у него друзей, нет любимой женщины, нет дома, нет детей.

— А почему? Боится, что кто-то использует все это для давления на него, что это помешает его борьбе?

— Нет. Этот Або как раз такой человек, который ради борьбы матери родной и детей не пожалеет. Для него это обуза, и она отвлекает.

— А друзья? — скептически спросил Росляков. — Друзья вроде никогда и никому обузой и помехой не были. Если это настоящие друзья.

— Это загадка, — согласился Анохин. — Наши психологи и аналитики пытались ее разгадать. Наиболее реальное объяснение звучит таким образом: Або нелюдим, имеет характер замкнутого человека. Возможно, сказывается психологическая травма, возможно, в подростковом возрасте. Кто-то его предал, предал дружбу, совершил в отношении его подлый поступок.

— Жалко, что вообще не убил, — проворчал Михаил Васильевич.

— Жалко. Но на его месте был бы сейчас другой вурдалак, и мы бы его обсуждали. Так что нет у него друзей, нет привязанностей. И жизнь человеческая для него ценности не представляет. И именно в свете пригодности этой жизни к его борьбе. Пригоден, он тебя приблизит, использует, доверит. Не пригоден — не заметит. Вреден для его борьбы — считай, что смертный приговор тебе выписан.

— Страшный человек, — вытирая губы салфеткой, ответил Росляков. — И страшен потому, что именно человеческого в нем мало. Ладно, разберемся.