Телохранители тройного назначения (ЛП)

— Ты мне нравишься, — говорю я. — Больше, чем я того ожидала. — Он издает тихий звук, его рот становится более требовательным. Чувствую, как в животе нарастает нетерпение, но игнорирую его, позволяя ему продолжать медленный и глубокий поцелуй. Он касается щеки, слегка наклоняя мою голову, а затем мягко прикусывает мою нижнюю губу, втягивая её в рот. Я задыхаюсь, прижимаясь к нему.

Крик разносится по всему номеру. Мои глаза расширяются. Я отстраняюсь, уставившись на дверь спальни для парней. Звучит так, будто внутри кого-то убивают.

Мэтт.

Глава 29

Брайар

Кента ругается и вскакивает на ноги, выбегая из гостиной. На несколько секунд я застываю, сидя диване. Я не уверена, что делать. Кто-то пробрался в номер? Мне нужно спрятаться?

Крики внезапно прекращаются, и я слышу, как Кента что-то бормочет. Его голос совсем не напуганный. Скорее… успокаивающий. Я соскальзываю с дивана и следую за ним в спальню. Когда я толкаю дверь, в комнате темно. Шторы раздвинуты, и я вижу, как снаружи бушует небо Лос-Анджелеса. Снова вспыхивает молния, освещая Кенту, стоящего над кроватью и тихо разговаривающего.

— Ты в порядке, чувак. Всё хорошо. — Раздается прерывистый всхлипывающий звук, и мое горло сжимается.

— Что с ним случилось? — требовательно спрашиваю я. — Он ранен?

Кента оглядывается через плечо.

— Брайар, с ним всё в порядке, тебе не обязательно это видеть.

Я игнорирую его, прохожу в комнату. Мэтт сидит на кровати, сгорбившись и тяжело дыша. Его рука вцепилась в подол рубашки Кенты, как будто он пытается удержать мужчину на месте.

— Что случилось? — спрашиваю ещё раз.

Кента вздыхает.

— Ничего. У него просто был ночной кошмар. В последнее время они становятся все хуже. — Его губы кривятся в насмешливой улыбке. — Миленький пережиток нашего прошлого в армии.

Мэтт отпускает Кенту и проводит тяжелой рукой по своим густым волосам. Он всё ещё одет в парадные брюки и мятую рубашку, его раскрасневшаяся кожа вся в поту.

— Брайар… — хрипит он. — Мне жаль.

Я пристально смотрю на него.

— За что? Ты обмочился в постели или что-то в этом роде? Всё в порядке, я не против иметь телохранителя, страдающего недержанием.

Он смотрит на меня, тяжело дыша. Жар поднимается по его шее и щекам. Он выглядит совершенно униженным, и я не знаю почему. Кента смущенно смотрит на меня, как будто ему неловко, что я здесь.

— Что? — требую я. — Почему ты так на меня смотришь?

Мэтт делает еще один глубокий вдох и опускает голову.

— Жаль, что тебе пришлось это увидеть.

Мой рот раскрывается в шоке.

— Жаль, что мне пришлось это увидеть? Что это, блять, значит? Видеть-то не особо тяжело. Мне жаль, что тебе пришлось это испытать.

Он качает головой, стыд написан на его лице.

Гнев пронзает меня.

— О, ради Бога, — бормочу я, топая вперед. — Можно мне тебя обнять?

Он моргает, замирая.

— Что?

— Объятие. Сомневаюсь, что в твоей жизни их было много, но я уверена, что ты слышал об этой штуке. Я хочу обняться.

Он ощетинивается.

— Мне не нужно…

— Это не для тебя, а для меня. Ты прав. Видеть, как тебе снится кошмар, было так травмирующе, что мне нужно утешение. Так будь им.

Он замирает на мгновение, затем неуверенно раскрывает объятия. Я забираюсь к нему на колени и сворачиваюсь калачиком у него на груди. Краем глаза я вижу, как Кента улыбается, закрывая за собой дверь. Я утыкаюсь лицом в потную шею Мэтта.

— Не извиняйся, ты, ебанный недоумок.

— Я думал, ты сука, — бормочет он, слегка касаясь рукой моей спины.

— Так и есть. — Я прижимаюсь щекой к его груди и хмуро смотрю на него. — Хороший человек не назвал бы тебя недоумком, не так ли? — Он натянуто улыбается, но всё ещё выглядит смущенным. Я расстроена. — Почему ты ведешь себя так пристыженно? У меня была паническая атака, и я, типа, валялась на полу общественного туалета у тебя на глазах. Из того, что я знаю о твоей старой работе, можно сделать вывод, что было бы более странно, если бы ты не был травмирован. — Я хватаю его руку и кладу её себе на голову. — Ты обнимаешься, как кукла. Погладь меня по волосам.

Он фыркает и запускает пальцы в мои волосы.

— В армии существует своего рода политика «не спрашивай и не говори», когда дело доходит до таких вещей. Люди на самом деле не доверят тебе носить оружие, если узнают, что у тебя не всё в порядке с головой.

— Ну, ты больше не в армии, ты работаешь на меня. Так что перестань быть таким смущенным, меня это раздражает.

Он заглушает ещё один смешок.

— Как ты перевела всё на себя?

— Я самовлюбленная дива, помнишь? — Я толкаю его, пока мы оба не оказываемся в лежачем положении. Некоторое время мы не двигаемся. Через влажную рубашку я чувствую, как его бешеное сердцебиение медленно успокаивается.

Я точно не знаю, что делаю. Я всё ещё злюсь на Мэтта. Но я могу злиться на него и в то же время беспокоиться о том, что ему больно.

— Прости, что накричал на тебя, — бормочет он мне в волосы. — Мне очень, очень жаль.