Телохранители

А напарник у меня молодец, не теряется, вон уже заманил к себе самочку. Спать, говорит, буду. Ага. Так я ему и поверил. Что-то у него сон чересчур беспокойный. И дыхание у обоих как на тренировке с утяжелением. А эмоциональный фон, вообще, зашкаливает. Ладно, пусть и дальше делают вид, что спят. Не буду им мешать, пойду лучше окрестности обойду.

А то стесняется он меня, видите ли. Не могу, говорит, когда ты смотришь. А чего там смотреть. Смотреть мне как раз и не требуется. И так все слышно и понятно. А остальные спят уже. Все четверо. Умаялись за день. Мне тоже не совсем комфортно при увеличенной тяжести, но терпимо. Не зря дома тренировались.

С волками интересно получилось. Прав Сергей, они совсем не такие, как собаки. Стая не толпа, а слаженный организм с четкой иерархией и безоговорочной дисциплиной. Пытался на них воздействовать — не получается. Все личностное у них далеко на втором плане. Слушаются только вожака. А когда его убили, власть сразу же самка перехватила. Мгновенно. Как это у них получается?

С нами у них облом вышел, не по зубам мы такой стае. Вон даже я умудрился одному, который на меня прыгнул, так по носу лапой приложить, что его в сторону унесло и об угол контейнера приложило. Вскочил, кровью обливается и не понимает, как же это его так. Но очухался на удивление быстро. И опять на меня. Пришлось сматываться. Зубы у него больно серьезные. На такие зубы лучше не попадать, враз хребет перекусит. Еще раз врезать ему по многострадальному носу я мог, разумеется, а что толку? Это летящего его сбить можно было, а когда на ногах стоит, уже не получится. Крепкие лапы. Да и весит, наверно, раза в три больше меня. Так что я предпринял ретираду. Это прием такой, заманивающий. Как раз на Сергея его и вывел. А напарник не подкачал. Ткнул в бок железякой своей и привет. Спекся волчара.

А вот что случилось бы, если бы тэччане на нашем месте оказались? И думать нечего. Загрызли бы их с ходу. Они бы и понять ничего не успели. Нет, без нас им на этом континенте точно делать нечего. Очень правильно делают, что не суются.

Ну что, вроде тихо все. Никто нас, по всей видимости, беспокоить сегодня больше не собирается. Волков уже доели, затихло все. Пойду, гляну, как там Сергей с Диантой.

Спят уже. И правильно. А я посижу тут на контейнере, посторожу. Опять же, помыться надо. Давно я уже этим не занимался, все время занят был. Вот только одна мысль мне покоя не дает. Если вместо собак тут волки, то как обстоит дело с кошками? Не возникнет ли ситуация, что на меня будут смотреть не как на самца, который может обеспечить здоровое потомство, а как на банальный завтрак?

Сергей

Иннокентий разбудил меня, когда Н-Солнце уже достаточно высоко поднялось над горным хребтом, виднеющимся на горизонте. И сделал это в своей всегдашней манере: сунулся к лицу своей мордой и давай щекотать усами. Я сначала чихнул, а потом уже проснулся. Аккуратно, стараясь не потревожить Дианту, выбрался из спальника.

Костер уже почти догорел. Куча пепла вокруг остатков бревен и легкий, почти незаметный дымок. Сдвинул оставшиеся от бревен чурбачки так, чтобы они касались друг друга обгоревшими краями, подкинул сверху немножко сухих веток и несколько раз взмахнул крышкой от ведра. Под ветками весело затрещало, и наверх выбились язычки пламени. Я дал веткам прогореть и поставил прямо на разгоревшиеся чурбаки котелок с водой.

Открыл две банки с кошачьим завтраком и поставил перед носом Иннокентия, озабоченно шныряющего у меня под ногами. Одну с рыбными консервами, а другую с молоком. Начал этот тип, разумеется, с рыбных консервов. Подмел содержимое, тщательно вылизал банку, и только потом удосужился отведать молока.

— Ну, чего кривишься? Где я тебе тут свежего молока раздобуду? Скажи, дорогуша, спасибо, что хоть консервированное есть!

Спасибо он, кстати, сказал. Разумеется, только после того, как с молоком разделался. Подошел и начал об ноги тереться. Сел, почесал его, тогда он мне спасибо и выдал ментально.

И только потом начал будить всех остальных. Пока народ, по очереди, совершал променад в соседней ложбинке, Иннокентий присматривал. За завтраком обсудили программу на предстоящий день. Оставаться дальше на месте ни малейшего смысла не имелось — лесные дебри почти совершенно непроходимые, а степь — она и есть степь. Через двадцать километров в ней ничего принципиально не изменится. Следовательно, надо лететь дальше. Куда? Предложений оказалось ровно три: вдоль береговой черты влево; вдоль береговой черты вправо; в глубину континента, ориентируясь на две наиболее высокие вершины горной цепи.

Выслушивая эти предложения, я задумчиво кивал, а потом невзначай так поинтересовался: задумался ли кто-нибудь из них, в какую сторону дует ветер? Оказалось, что на такую мелочь никто и не думал обращать внимание.