Телохранительница

— Неужели соскучился? — усмехнулась она.

— А сколько я тебя уже не видел?..

Зойка удивленно и с насмешкой вскинула брови.

— В нормальной домашней обстановке, — уточнил он.

Сегодня у него праздничный день. Наконец-то его выписали из больницы. А Зойка привезла его в дом, который сняла неподалеку от офиса.

— И где у нас была нормальная обстановка? — спросила она.

— Ну, здесь, конечно, лучше, — пожал плечами Захар.

Он с удовольствием вернулся бы и в их старую маленькую квартиру. Куда угодно, лишь бы вон из больницы.

— Видел бы ты у Жака дом, — сказала Зойка.

— Обязательно гляну.

Захар, конечно же, знал, в чьем доме поселился Жак. И с кем. Но ему не завидно. И он искренне рад за друга. Заслужил.

— Алиса там у него как королева… Шубу ей купил.

— Намек понял, — усмехнулся Захар.

— Дело не в шубе…

— А в чем?

— Откуда взялась эта Алиса?

— Ты что, ревнуешь?

— Ревную?!. — встрепенулась Зойка, задумалась ненадолго, потом добавила: — Да, ревную. Эта сучка к тебе клеилась.

— Хотела, чтобы я с Важаевым разобрался.

— Кто тебе такое сказал?! Жак?! Чтобы дураком не выглядеть?.. Такие, как она, только с центровыми крутят… С тобой не вышло, так за Жака взялась.

Захар вошел в зал, в котором уютно, с приятным потрескиванием горел камин. Опустился в кресло, вытянул гудящие от усталости ноги. Хорошо!

— Приготовь мне ванную, — попросил он Зойку. — А еще накорми ужином… И будь примерной женой.

— Я не жена.

— Да, и рюмка водки лишней не будет.

— Э-э… Ну, хорошо.

Зойка хотела сказать о чем-то важном для себя, но сдержалась и направилась в ванную комнату.

Глава 17

За окном шумит жизнь, шуршат деньги, кипят страсти, точатся ножи. А в спальне тихо, тепло, уютно. Под боком Варвара. Прижалась к нему, как котенок, зарылась носом в грудь. И у Патрика нет желания уходить, и она не хочет его отпускать. Так и лежал бы рядом с ней всю жизнь. Но, увы, нужно подниматься, уходить. Жанна не дремлет. Если она учует неладное, обязательно припрется с проверкой. Истерику устраивать не станет, просто уйдет. К своему Захару…

— Ты завтра придешь? — спросила Варвара.

— Послезавтра.

Патрик уже четвертый раз у нее, и пока все хорошо. Но страшно. А остановиться он уже не может.

— Из-за Жанны?

— Зачем спрашиваешь, если знаешь?

— Она меня когда-нибудь убьет. То с отцом, то с мужем…

— С кем? — Патрик резко повернулся к Варваре, навис над ней, пальцами сжал щеки. — Не было у тебя ни с кем, поняла?

Она кивнула, соглашаясь.

— И ни с кем не должно быть.

— А если Ставр вернется?

— Не вернется.

Со Ставром действительно пора решать. И Патрик уже знал, что нужно сделать. Сначала он избавится от Ставра, а потом и от его дочери. Жанна просто бесследно исчезнет, и он будет владеть банком и всем прочим от ее имени.

— Я так боюсь, — прошептала Варвара.

— Ну, не надо бояться.

— Если ты не боишься, то и я не боюсь, — кивнула она.

— На самом деле я все же боюсь.

Раньше он и правда ничего не боялся. Закрыть Ставра от пули? Не вопрос. Голован угрожает семье? Все, нет больше Голована. Пиф-паф, ой-ей-ей! Жанна сбежала к Захару? Что ж, «русская рулетка» решит вопрос. Сейчас Патрик удивлялся спокойствию, с каким приставлял револьвер к своей голове.

Тогда ему нечего было терять. А теперь он, можно сказать, на вершине власти. И так не хочется умирать…

Зато раньше он и подумать боялся о том, чтобы убить Ставра. Но ничего, со временем смирился с этой мыслью и даже полюбил ее. И смерть любимой жены не должна стать для него трагедией. У Жанны черный пояс по карате, она отличный боец, но шея у нее такая хрупкая…

— Боюсь, — повторил он. — Но делаю.

И все ради Варвары. Как Жанна мечтает о своем Захаре, так и он всегда хотел Варвару. Хотел и получил. И никому никогда не отдаст.

Время идет — секунда за секундой, час за часом, юность за детством, зрелость за молодостью. А для отца оно стоит на месте. А может быть, оно остановилось навсегда. Но его это как будто не пугает. Лицо спокойное, ни капли страдания в нем. Глядя на него, можно было подумать, что он вот-вот улыбнется. И улыбнется не Жанне, а тем, на пороге чьего дома он сейчас стоит.

Жанна задумчиво смотрела на отца. Его с утра выбрили, вымыли ему голову, одели в чистое. Но так поступают с покойниками… Она не выдержала и разрыдалась.

Тут в палату вошел Патрик.

— И что это такое? — Он вынул чистый носовой платок, стал вытирать ей глаза.

— Не надо!

— Плакать не надо. Все будет хорошо, отец вернется.

— А если нет? Так и будет лежать, как овощ?

— Не говори так!

— Может, он хочет, чтобы мы его отпустили, — вздохнула Жанна и вдруг воскликнула: — Я здесь больше не могу оставаться! Пошли!

Из палаты она выходила как из склепа. В больничном коридоре присутствовал едва уловимый запах хлорки, но Жанна вдохнула с такой жадностью, как будто попала на свежий воздух.

— Я смотрю, тебе полегчало, — внимательно глянув на нее, сказал Патрик.

— Ну, есть такое, — кинула она.

— Вот и хорошо… А об эвтаназии думать не надо.

— О чем? — не поняла Жанна.

— Не надо убивать своего отца. Пусть живет.

Шедший впереди телохранитель обернулся, со сдержанным осуждением глянул на нее.