Тем летом (ЛП)

Миссис Белла снова дернула подол, словно пытаясь вытянуть из него какую-то спрятанную длину.

- Я ничего больше не могу поделать с этим. И опустить платье уже не удастся.

Из еще одного угла комнаты послышался вздох. Эшли. Вокруг сестры сновала ассистентка миссис Беллы, прилаживая тут и там белую шелковую ткань. Мама кинула короткий взгляд на Эшли и снова повернулась ко мне.

- Все равно никто не обращает внимания на подол платья, верно? – впрочем, ее тон не был таким же уверенным.

- Ну, - миссис Белла приколола пару булавок к своей блузке, - возможно. Будем надеяться на это.

Я просто молча стояла, придерживая руками платье на груди и глядя на него сверху вниз. На нем не было ни молнии, ни белых лент, от которых Эшли отказалась, не желая следовать стереотипам. Я не была в восторге от стояния на стуле, пока мама и миссис Белла обсуждают, что мои лодыжки будут некрасиво торчать из-под платья. Еще хуже было то, что комната отдыха для сотрудников торгового центра находилась как раз за мастерской «Dillard`s», так что все, кому не лень, ходили туда-сюда с печеньем или чашечками кофе, здоровались с Эшли, восхищались ее платьем и, конечно, разглядывали меня, гиганта, водруженного на стул в прелестном розовом наряде подружки невесты. Мне же оставалось лишь коситься на часы и мечтать о том, чтобы оказаться где-нибудь (где угодно!) еще.

- Ладно, Хэвен, милая, опусти руки, пожалуйста. Надо проверить корсаж, - миссис Белла путала мое имя уже несколько раз, хотя мама и поправляла ее. Это была одна из тех мелких деталей, что сводят вас с ума.

Я опустила руки, и она пропустила сантиметр у меня подмышками, измеряя окружность груди, затем начала мерять длину корсажа. Ее руки были сухими и холодными, и я почувствовала мурашки на коже в ту же секунду, как она коснулась моих плеч. Ей было столько же лет, сколько маме, но от нее уже шел этот запах, знаете, какой бывает от пожилых людей?

- В вашей семье кто-то мог похвастаться высоким ростом, верно, миссис МакФайл? – весело спросила она у мамы, записывая цифры на бумажку, вдруг появившуюся в ее руках. – Или, может, в семье мужа?

- Нет, - легко отозвалась мама своим голосом, который использовала, когда нужно было пройти мимо какой-то темы в разговоре. – Не то что бы.

- Но ведь откуда-то это пришло, а, Хэвен? – она достала булавочницу из кармана и начала подкалывать что-то сзади.

- Это Хейвен, - вежливо поправила ее мама, взглядом прося меня быть терпеливой. Я снова уставилась на часы. Секунда. Еще одна. И следующая. Буду следить за течением времени.

- Да, точно, - отозвалась миссис Белла. – Тогда это, наверное, эти, как их? Рецессивные гены. Проявляется раз в поколение или что-то вроде того.

Мама что-то пробормотала себе под нос. А Эшли направлялась к нам, придерживая подол платья, аккуратно ступая босыми ногами по полу. Ассистентка следовала за ней, придерживая ее шлейф. Стрелка часов приблизилась к двенадцати пятнадцати, и мимо стало ходить больше работников торгового центра. Должно быть, перерыв. Я почувствовала, как мое лицо краснеет, и я словно еще увеличиваюсь в росте, а моя голова вот-вот коснется потолка. Мне представилось, как я вырастаю из платья и возвышаюсь над рекламными плакатами и зданиями, словно монстр, пародия на Годзиллу. И как я с высоты своего роста высматриваю миссис Беллу с ее булавками и всех коллег и знакомых Эшли, которые считали своим долгом отпустить шуточку про баскетбол, словно я ничего об этом не слышала. Я была так занята собственными мыслями о возмездии, что даже вздрогнула, когда в мои уши все же проник голос миссис Беллы:

-…и спина подколоты. Думаю, немного креатива – и это платье будет отлично смотреться на тебе.

Я посмотрела на Эшли – такое прекрасное загорелое видение в белом. Сестра скорчила рожицу.

- Просто не расти две недели, - сказала она полушутливо, полусерьезно. – Сделай уж мне одолжение.

- Эшли! – прикрикнула на нее мама, внезапно уставшая от всего. – Снимай платье, Хейвен, и пойдем перекусим.

Я пошла в примерочную, где осторожно выскользнула из платья, стараясь не пораниться ни об одну из сотни булавок. Затем надела свою одежду и вручила платье обратно миссис Белле, которая теперь была занята втыканием булавок в Эшли. Что ж, моя милая сестренка заслужила это. Мы вышли, оставив ее стоять на стуле посреди метров белой ткани, словно фигурку в центре большого кремового торта.

Когда нам приходилось останавливаться в торговом центре, чтобы перекусить, мы обычно выбирали «SandwichesN'Such», находившийся возле «Йогуртового рая». Там продавали аккуратные красивые сэндвичи и эспрессо, а сесть можно было за маленькие столики с красными стульями, на которых были матерчатые сиденья в итальянском стиле. Мы сели в углу, перед кофе-машиной.

Сначала мы беседовали не очень много. Я ела свой сэндвич с тунцом и смотрела на людей, проходящих между столиками или стоящих у кафе. Мама тоже сидела со своей тарелкой, но больше передвигала кусочки туда-сюда, чем ела. Что-то смущало ее.

- Что-то не так?