Тем летом

На улице холодало, и мама убрала всю летнюю одежду, вытряхнув песок с пляжа Вирджинии из моих шорт. Наступил День памяти, а потом стал приближаться и Хэллоуин. Самнер вырезал «фонарь Джека» из тыквы и заявил, что это Эшли, хотя сестра отрицала сходство. На праздник Эшли нарядилась Клеопатрой, Самнер – безумным ученым, а Лорел Адамс стала Мэрилин Монро, раздобыв где-то подходящий парик и платье, которое даже моя мама назвала «слишком обтягивающим». Они взяли меня с собой, когда мы ходили по домам соседей и ели конфеты, и я чувствовала себя кем-то. После меня оставили дома, и Эшли поцеловала меня в макушку, как никогда раньше не делала, и они уехали на вечеринку. Я смотрела, как папа открывает дверь маленьким монстрикам и ведьмочкам и угощает их конфетами, а когда настало время ложиться спать, долго сидела в кровати, поедая свои сладости. Я уже начала засыпать, когда услышала шум на улице.

Сначала раздался «саундтрек» машины Самнера, а за ним – суровый голос Эшли.

- Мне плевать, Самнер. Просто уезжай, окей?

- Как ты можешь? – он звучал как-то странно и был не похож сам на себя. Я села в кровати.

- Все кончено, - захлопнулась дверь машины. – Оставь меня в покое.

- Ты не можешь уйти просто так, Эш! – его голос был прерывающимся, словно он бежал за ней по двору. – Давай хотя бы поговорим!

- Я не собираюсь об этом говорить, - ее шаги прозвучали по лестнице. – Хватит, Самнер. Давай просто забудем.

- «Забудем»! Черт подери, я не могу «просто забыть», Эшли! Это не то, что ты можешь просто вот так взять и выкинуть!

- Самнер, оставь меня в покое, - до меня донесся звон ее ключей. – Просто уходи. Пожалуйста. Уходи.

Пауза, достаточно долгая для того, чтобы она зашла в дом, но сестра все еще стояла снаружи.

- Пожалуйста, - это был Самнер.

- Уходи, Самнер, - теперь ломался и ее голос, в конце предложения он подпрыгнул на несколько октав. – Уходи.

Дверь внизу открылась, а потом быстро закрылась, и я услышала, как сестра поднимается по лестнице и тихонько открывает дверь в свою комнату. Щелк! Молчание.

Я встала и подошла к окну. Самнер стоял перед домом, глядя туда, где были окна Эшли. Он все еще был в своем костюме безумного ученого, в белом халате и со стетоскопом, но выглядел как кто-то потерявшийся и обезумевший от отчаяния. Я стояла у окна, надеясь, что он заметит меня, но он даже не взглянул в мою сторону, развернулся и медленно пошел к машине. Забравшись внутрь, он сидел там какое-то время, прежде чем отъехать. Вернувшись в постель, я долго лежала, глядя в потолок и зная, что он больше не вернется. Я уже видела, как Эшли бросает парней, и знала эту интонацию в ее голосе.

На следующее утро Самнер словно исчез из наших диалогов и воспоминаний. Скоро будет кто-то новый – наверное, через неделю или около того. Моя сестра что-нибудь поменяет в себе, может, коронные фразочки или прическу, и начнется эра кого-нибудь другого. А Самнер, как и все остальные, кто был до него, будет просто выброшен из нашей жизни одним лишь нетерпеливым движением руки Эшли.

Глава 5

Каждую неделю мы с папой встречались за обедом по вечерам четверга. Это было наше особенное время вместе или, как называла его мама после развода, Попытка Помочь Ребенку Пережить Развод Родителей И Сделать Вид, Что Семья Не Развалилась. Как бы то ни было, каждый раз он подъезжал к нашему дому и останавливался, не нажимая на гудок, а я спускалась к нему и выходила на улицу, чувствуя себя как-то неуютно и гадая, смотрит ли мама на нас из окна. Эшли обычно тоже присоединялась к нам, но со всеми этими приготовлениями к свадьбе в последнее время она предпочитала проводить вечера в объятиях Льюиса или за ссорами с мамой насчет меню и трек-листов.

Когда я садилась в машину, всегда на несколько минут повисало неловкое молчание, и мы просто молча обменивались взглядами, не зная, что сказать. Как будто мы перестали знать друг друга за прошедшую неделю, и теперь встретились впервые. Папа никогда не выходил из машины, он только ждал, пока я сяду к нему или выйду наружу, словно боялся шагнуть на нашу подъездную дорожку, как на вражескую территорию.

Мы ездили в ресторанчики – итальянский, мексиканский, иногда – в бары, но куда бы мы ни поехали, его везде узнавали. Казалось, все знали имя моего отца, и везде был хотя бы один человек, который подходил к нему и начинал разговор о спорте и очках, пока я молча ела свой ужин и разглядывала стены. Но я уже к этому привыкла и очень давно. Мой отец – местная знаменитость, он всегда в центре      внимания, у него есть своя публика. В супермаркете, в торговом центре, даже на улице, я всегда знала, что должна быть готова разделить его общество с целым миром.

- Итак, когда начинается школа? – спросил он после того, как мужчина, чьего имени я не расслышала, наконец похлопал моего отца по плечу и отошел. Они только что закончили обсуждать последние четыре сезона Национальной Футбольной Лиги и шансы на победу каких-то команд.