Тем летом

В этот момент Льюис словно стал выше ростом. Я ожидала молний и грома, землетрясения или схода лавины, метеорита, в конце концов, но вместо этого послышался лишь грохот захлопываемой двери и слова Эшли:

- Здесь больше не о чем говорить. Я не хочу тебя видеть сейчас, Льюис. Не знаю, когда захочу снова быть возле тебя.

- Эшли.

Ну вот оно: стоило моей сестре выйти из машины и направиться к дому, как Льюис растерял весь свой новоприобретенный пыл и стал прежним – тихим, молчаливым, немного беззащитным перед своей невестой. Но уже было слишком поздно. Эшли уже была взвинчена, и ему оставалось лишь молча мириться с этим, хотел он этого или нет.

Сестра прошла по дорожке, увидела меня и замедлила шаг ровно настолько, чтобы хватило времени послать мне убийственный взгляд. На ней было то самое платье, которое «делало ее святой», и в ярком свете фонарей она казалась почти сияющей. Она скинула обувь, с шумом приземлившуюся возле входной двери, и села на качели, молча глядя перед собой. Льюис все еще сидел в машине и ждал.

- Что произошло? – спросила я через несколько томительных минут тяжелого молчания, когда по улице с громким лаем пробежала собака Уэзеров. Ее гавканье больше напоминало кряканье, и папа всегда подшучивал над ней, называя ее Уткопсом, когда миссис Уэзер его не слышала.

Эшли снова качнулась на сиденье, выдерживая паузу, как если бы у них с Льюисом были серьезные неприятности, а затем легко сказала:

- Они терпеть меня не могут. Все ополчились против меня, когда мы начали обсуждать меню. Они меня ненавидят.

Шевроле тихонько завелся, и я задалась вопросом: действительно ли Льюис собрался уезжать. Мысленно я нарисовала картинку, как он сидит в машине перед нашим домом всю ночь, и сон уносит его злость. Но машине все же сдвинулась с места, и вот он уже скрылся за тем же углом, что и мой отец чуть раньше.

- Я уверена, они не ненавидят тебя, - сказала я, внезапно понимая, что разговариваю, как мама. Она была сейчас на танцах, и я будто бы заняла ее место.

- Я просто сказала, что глупо ссориться с поставщиком из-за лосося. Можно подумать, он будет такой громадной проблемой, и курица подойдет куда лучше. Я имею в виду, хотя бы здесь я могу сделать выбор сама, разве нет? Но стоило мне упомянуть лосося, как все замолчали и уставились на меня, а миссис Уоршер сказала недовольным голосом: «Ну, если тебе так нравится лосось, то скажи об этом поставщику», - передразнила сестра тонким ядовитым голосом. Она все еще злилась, - Как будто сделала мне одолжение!

- Погоди, - начала я, - вы поссорились из-за лосося?

Теперь, когда мне было известно, что причиной драмы была рыба, все казалось куда менее трагичным. Я-то ожидала чего-то громкого, может, что-то о религии или сексе, в конце концов.

- О, нет, не только из-за лосося. Льюис решил, что будет хорошей идеей рассказать им о Кэрол. А еще о приглашениях и том, как на них не поставили дату в первый раз. И это я еще не сказала, что он говорил о папе!

- О папе? А что он о нем говорил?

- Ну, они спросили, - Эшли махнула рукой, остановившись на середине предложения, словно объяснять было бы слишком долго, - о семье и всем таком, и Льюис рассказал о разводе родителей. Ладно, это еще нормально, но ему нужно было подробно описать Лорну, Канал 5, то, что она – ведущая прогноза погоды, а наш отец – спортивный обозреватель, и так далее, и так далее. Это было уже чересчур много.

- Но, Эш, - осторожно сказала я, - ведь все это – правда. Неприятная или нет, но правда!

- Да, но в его рассказе все звучало просто ужасно. Понимаешь, там была вся семья Льюиса, и теперь каждый из них знает о папе и Лорне. Мне уже и представить страшно, что бы они подумали, узнав, что мама ходит в этот клуб с Лидией Котрелл. Боже, эти люди ходят в церковь, Хейвен!

- И что? Это не делает их лучше тебя.

Она протяжно вздохнула.

- Ты не понимаешь. У тебя просто никогда не было моментов, когда нужно было бы впечатлить кого-то. Все меняется, когда ты вырастаешь. А твоя семья очень сильно влияет на то, как тебя примут.

- Многие люди разводятся, Эш, - сказала я. – Не только наши родители.

Сестра слезла с качелей, оставив их болтаться на перекладине. Она подошла к невысокой ограде на нашем крыльце и наклонилась ее краем, опираясь на ладони, а «святое» платье, развевалось вокруг ее ног. Ее волосы свисали на лицо, скрывая его, когда она произнесла:

- Знаю, Хейвен. Но у «многих людей» не такие же родители, как у нас.

По дороге проехала машина, и снова раздался лай Уткопса. Затем все стихло.

- Я сегодня видела Самнера, - тихо сказала я.

- Кого? – переспросила Эшли.

- Самнера.

- Самнера Ли?

- Да.

Пауза, затем сестра выпрямилась и откинула волосы с лица.

- Серьезно? И что он сказал?

- Ну, мы недолго беседовали. Он спрашивал о тебе.

- Спрашивал, - повторила она. – Мило с его стороны.

- Он работает в «Венго» сейчас, - продолжила я, - ну и еще на нескольких работах.

- Когда он вернулся в город? Я думала, он в колледже.

- Кажется, он думает о том, чтобы взять перерыв.

- То есть бросить? – уточнила Эшли.