Тема с вариациями

Итак, перед нами, повторяю, взятый из самых чистых побуждений и с наилучшими намерениями документ. Он может относиться к интересному событию, узловому моменту истории или горячей точке времени. И этот документ не просто расписан по перечисленным в нем лицам. Халтурный подход к делу был уже оценен выше. Нет, в данном случае автор работы производит монтаж из ряда документов, относящихся к выбранному моменту. Находит выразительные детали, как ныне любят говорить — приметы времени. Собирает и согласовывает высказывания выбранных персонажей с тем, чтобы полнее характеризовать и уточнить их позицию, даже темперамент, по разным достоверным источникам. Этот монтаж иногда бывает очень сложным, поиски материала трудны, и все вместе требует политического (и не только политического) такта, точности, тонкости, вкуса. Он производится с учетом чувства сцены.

В результате действительно может возникнуть вполне доброкачественное произведение, выразительно характеризующее событие, взятое в центр внимания. Став зрелищем, оно добросовестно сообщит зрителю информацию не только о точном календаре этого события, но и о расстановке сил, об особенностях исторического момента и о поведении, позиции тех, кто играл в событии заметную роль (или о всех важных перипетиях в жизни какой-либо яркой исторической фигуры).

Сделана большая и честная работа. Благодаря трудолюбию, а также изобретательному и подчас талантливому монтажу информации, которая содержится в документе, придан доходчивый, наглядный, убедительный вид. А потому в адрес авторов таких работ стоит, не погрешив против совести, сказать много добрых, благодарных слов. Театру есть что показать зрителю. А зрителю есть что с волнением и пользой для себя увидеть. Перед нами плод вдумчивой работы человека, который сумел раздобыть интересный материал (кстати, это тоже не каждому удается), увидел его возможности и не пожалел труда, чтобы эти возможности выявить. Таким человеком может быть любой: историк, архивариус, юрист, врач, инженер, дипломат, артист, режиссер, драматург. Но даже и в последнем случае, если работа выполнена так, как об этом говорилось выше, перед нами не пьеса, не документальная драма, хотя события и были бы в ней вполне драматические. Это — назовите как хотите — документальный монтаж, мозаика, персонифицированный документ, — я не искусствовед и не берусь найти точный термин. Но только не драматургическое произведение. Ибо в нем отсутствует главное (хотя и не единственное), что делает пьесу пьесой: живой человек, со всеми специфическими свойствами живого человека. А именно — способностью быть алогичным и естественным одновременно, отвечать не отвечая, искать слово, не находить, вскрикивать, восклицать нечто несуразное, терять самообладание, находить лучший ответ, когда спросивший уже вышел, хлопнув дверью, и так далее и тому подобное. Это не пьеса, ибо в ней производится насилие над живым человеком: его заставляют говорить языком документа, некогда написанной статьи или повторять в беседе речь, произнесенную с трибуны, на собрании. Но ведь статью он писал, склонившись над бумагой, вычеркивая лишнее, обдумывая и взвешивая, а не на ходу, не на бегу, не стоя, не за обеденным столом, не лицом к лицу с противником. Да и речь на трибуне, как бы ни была достоверно застенографирована, — это именно речь на трибуне, и она не может без изменений быть перенесенной в другие условия.

Самое большое и притягательное достоинство произведений этого рода, их главный козырь в руках автора и ценность в глазах зрителя — то, что в них нет НИ СЛОВА ОТ СЕБЯ. Каждая реплика — из статьи или выступления. Все может быть подтверждено документально. (Кстати, так и проверяют подобные произведения, если в этом возникает необходимость. И в вину авторам ставят отступления от документа, если они по тем или иным причинам вкрались.) Но именно это достоинство и является главным пороком произведения с точки зрения истинной драматургии. Ибо живой человек никогда не говорит так, как пишет. А если говорит, то сразу же производит впечатление персонажа безжизненного, казенного. Однако этот эффект может понадобиться лишь как некая специфическая краска определенного персонажа, которого так и хотят характеризовать как человека казенного, неживого. Но ведь подобная цель совсем не преследуется в рассматриваемых произведениях. Во всяком случае, в отношении тех исторических фигур, о которых известно обратное.