Темная Башня

Ага, так и есть, но у него уже есть книга, над которой он работает, и книга эта ему нравится. Возвратиться к истории Башни — все равно что заплыть на глубокую воду. Там можно и утонуть. И внезапно он понимает, в этот самый момент, стоя на перекрестке, что начнет писать эту историю, если вернется. Ничего не сможет с собой поделать. Придется ему прислушаться к тому, что он иногда называет Вес’-Ка Ган, Песнь Черепахи (а случается, и Песнь Сюзанны). Он забросит книгу, над которой работает, повернется спиной к безопасной суше и вновь поплывет на глубокую воду. Он уже четырежды плавал туда, но на этот раз должен будет доплыть до другого берега.

Доплыть или утонуть.

— Нет, — говорит он. Вслух, и что в этом такого? Здесь его никто не слышит. До него долетает едва различимый шум приближающегося автомобиля… или двух? Одного на шоссе № 7 и второго на Уоррингтон-роуд? Но это все посторонние шумы.

— Нет, — повторяет он. — Я пройдусь, а потом поеду на вечеринку. Сегодня я больше не пишу. Тем более такое.

Оставив развилку позади, он начинает подниматься на крутой холм, с короткой зоной видимости. Идет навстречу шуму приближающегося минивэна «додж караван», и звук этот возвещает о его грядущей смерти. Ка рационального мира хочет, чтобы он умер; ка Прима хочет, чтобы он жил и продолжал петь свою песню. Вот так в этот солнечный день, во второй его половине, в западном Мэне непреодолимая сила устремляется к неподвижному объекту, и впервые после отступления Прима все миры и все существующее поворачиваются к Темной Башне, которая стоит в дальнем конце Кан’-Ка Но Рей, что означает Красные поля Ноуна. Обрываются даже злобные крики Алого Короля. Решать будет Темная Башня.

— Решение требует жертвы, — говорит Кинг, и хотя никто, кроме птиц, не слышит его, а он понятия не имеет, что означают эти слова, писателя это не тревожит. Он всегда что-то бормочет себе под нос, словно в голове у него Пещера голосов, полная блестящих, но не всегда умных имитаторов.

Он шагает, размахивая руками, которые иной раз касаются синих джинсов, не подозревая, что его сердце отбивает последние

(не последние)

удары, что его разум додумывает последние

(не последние)

мысли, что голоса произносят последние

(не последние)

дельфийские пророчества.