Темная Башня

А теперь, смотрите! Наконец-то появляется тот, кого женщина ждала этот долгий день, и прошлый, и позапрошлый, после того, как Тед Бротигэн, Динки Эрншоу и еще несколько Разрушителей (но не Шими, он ступил на пустошь на конце тропы, скажите, жаль) распрощались с ней. Дверь «Догана» открывается, и из нее выходит мужчина. Прежде всего, она замечает, что его хромота исчезла бесследно. Потом видит, что на нем новые синие джинсы и рубашка. Красивая одежда, но к столь холодной погоде он подготовился не лучше, чем она. На руках мужчина несет пушистого зверька, уши которого стоят торчком. Все это хорошо, но нет мальчика, который должен нести зверька. Нет мальчика, и сердце ее наполняется печалью. Не удивлением, однако, потому что она знала, как должно быть, знал бы и вон тот мужчина (вон тот мужчина-смерть), если бы она шагнула с тропы на пустошь.

Она соскальзывает с сидения на руки и на культи, слезает с дощатого тротуара на проезжую часть. Поднимает руку и машет ей над головой.

— Роланд! — кричит она. — Эй, стрелок! Я здесь!

Он видит ее и машет рукой в ответ. Потом наклоняется и опускает на землю зверька. Ыш несется к ней со всех лап, наклонив голову, прижав уши к голове, несется со скоростью и грациозностью горностая, бегущего по снежному насту. А в семи футах он нее (как минимум, в семи футах) прыгает, и его тень летит над утоптанной землей улицы. Она хватает его, как мяч, брошенный куотербеком [104]. Он ударяется о грудь Сюзанны с такой силой, что у нее перехватывает дыхание, и она валится на спину, поднимая облако пыли, но первый выдох срывается с губ смехом. Она все еще смеется, когда он встает короткими передними лапами ей на грудь, короткими задними лапами — на живот, уши стоят торчком, пушистый хвост мотается из стороны в сторону, и облизывает ее щеки, нос, глаза.

— Прекрати, сладенький! — кричит она. — Прекрати, сладенький, а не то ты меня убьешь!

Она слышит эти слова, сказанные в шутку, и смех застревает в горле. Ыш соскакивает с нее, садиться, поднимает морду к бездонному синему небу и издает короткий вой, который говорит ей обо всем, что нужно знать, если бы она и сама этого не знала. Потому что Ыш очень красноречив, когда молчит.

Она садится, отряхивает с рубашки пыль, и на нее падает тень. Она поднимает голову, но поначалу не может разглядеть лица Роланда. Его голова на прямой линии между ней и солнцем, отчего лицо — середина яркого золотого ореола. Черное пятно.

Но он протягивает ей руки.

Какая-то ее не часть не хочет браться за них, и вы понимаете, почему. Какая-то ее часть хочет поставить точку на этом самом месте и отправить его в Плохие Земли одного. Независимо от того, что хотел Эдди. Независимо от того, что хотел, и двух мнений тут быть не может, Джейк. Этот темный силуэт с солнцем, сверкающим вокруг головы, выдернул ее из очень комфортной жизни (да, у нее были свои призраки, по крайней мере, один демон со злобным сердцем, но у кого из нас их нет?). Его стараниями она свела знакомство сначала с любовью, потом с болью, наконец, с ужасом и утратой. Другими словами, все пошло от хорошего к плохому и худшему. Это его не знающая пощады, талантливая рука стала причиной ее скорби, этого, запыленного рыцаря-странника, который вышел из древнего мира в старых стоптанных сапогах с машиной смерти на каждом бедре. Это мелодраматические мысли, это мрачные образы, и прежняя Одетта, покровительница голодных и, уверенная в себе, хладнокровная кошечка, несомненно, посмеялась бы над ними. Но она изменилась, он ее изменил, и она полагает, если кто имеет право на мелодраматические мысли и мрачные образы, так это Сюзанна, дочь Дэна.

Какая-то его часть хочет отвернуться от него, не для того, чтобы положить конец его поискам или сломить его волю (такое по силам только смерти), но, чтобы потушить свет, что остался в его глазах, и наказать его безжалостную, беспредельную жестокость. Но ка — колесо, к которому мы все привязаны, и когда колесо вращается, мы вынуждены вращаться вместе с ним, и если поначалу наши головы обращены к небесам, то потом попадают в ад, где мозги начинают гореть изнутри. А потому, вместо того, чтобы отвернуться…

2

Вместо того, чтобы отвернуться, чего желает какая-то ее часть, Сюзанна берет руки Роланда в свои. Он поднимает ее, не на ноги (их у нее нет, хотя на какое-то время ее ими ссужали), но в свои объятья. И когда он пытается поцеловать ее в щеку, она поворачивает лицо так, чтобы его губы прижались к ее. «Пусть поймет, что половинчатости быть не может, — думает она, выдыхая свой воздух в рот Роланда и вдыхая его воздух. — Пусть поймет, если я в игре, то до конца. Да поможет мне Бог, я буду с ним до конца».

3