Темная Башня. Том 2

Анг искривился от подбородка и выше. Не скривился, не скорчил гримасу – вся его голова искривилась и перекрутилась, как кусок мокрой ткани, которую выжимают невидимые руки. Глаза поползли вверх и сменили цвет с голубого на угольно-черный. Один глаз поднялся выше другого и расположился почти над ним. Кожа стремительно побелела, а потом стала зеленой, пошла буграми, словно ее выдавливали изнутри кулаками, и покрылась жесткой чешуей. Одежда попадала с тела, которое уже не было человеческим. Перед нами был зверь. Но не медведь, не волк и не лев. К такому мы были готовы. Возможно, мы были готовы даже к тому, что он обратится в гигантского аллигатора, то есть примет тот облик, в котором напал на несчастную Фортуну у Ясной обители. Хотя теперешний его облик был ближе всего именно к аллигатору.

У нас на глазах, буквально за три секунды, Олли Анг превратился в огромную змею. В живоглота.

Люка, все еще державший руку, которая стремительно втягивалась в зеленое гибкое тело, пронзительно закричал. Но крик оборвался, когда змея (на ее удлиняющейся голове еще оставался всклокоченный венчик человеческих волос) втиснулась прямо в открытый рот старика. Раздался влажный хруст – это нижняя челюсть Люки отломилась от верхней. Тонкая морщинистая шея старого солянщика раздулась и сделалась гладкой, когда эта зеленая тварь – которая все еще изменялась, все еще стояла на стремительно уменьшавшихся человеческих ногах – ввинтилась ему в глотку, словно бурав.

Остальные солянщики завопили от ужаса и сбились в тесную кучу у двери в контору. Я не обращал на них внимания. Я видел, как Джейми обхватил обеими руками зеленое туловище – оно продолжало расти и раздуваться – в безуспешной попытке оторвать змею от умирающего Стега Люки. Гигантская голова проломила затылок старого солянщика и высунулась наружу: тонкий красный язык дрожит, чешуя испачкана кровью и кусочками плоти.

Вегг попытался ударить ее кастетом. Змея без труда уклонилась и тут же сделала выпад вперед, распахнув пасть с четырьмя громадными клыками – два сверху, два снизу, – сочившимися прозрачной жидкостью. Клыки вонзились в предплечье Вегга, и тот закричал:

– Оно жжется! Боги мои, оно ЖЖЕТСЯ!

Змея еще крепче сомкнула челюсти на руке констебля. Тот кричал и отбивался. Люка, нанизанный на змеиное тело, казалось, плясал какой-то бешеный танец. Брызги крови и сгустки плоти летели во все стороны.

Джейми смотрел на меня совершенно дикими глазами. Он держал револьверы в руках, но куда было стрелять? Живоглот извивался между двумя умирающими людьми. Его хвост (теперь это был только хвост, ноги исчезли) выпутался из кучи упавшей одежды и обвился вокруг пояса Люки тугими, плотными кольцами. Верхняя часть поползла наружу сквозь расширяющуюся дыру в затылке Люки.

Я шагнул вперед, схватил Вегга за шиворот и рванул на себя. Его рука уже почернела и раздулась так, что сделалась вдвое больше нормальных размеров. Вегг смотрел на меня выпученными глазами, которые, казалось, вот-вот выкатятся из глазниц. С его губ капала белая пена.

Где-то истошно кричал Билли Стритер.

Я все-таки оторвал Вегга от живоглота.

– Жжется, – проговорил Вегг слабым голосом, а потом уже больше не мог ничего говорить. Его горло распухло, язык вывалился изо рта. Констебль упал и забился в предсмертных конвульсиях. Змея уставилась на меня, ее длинный раздвоенный язык то вырывался из пасти, то убирался внутрь. В черных змеиных глазах светилось человеческое понимание. Я поднял револьвер, заряженный особым патроном. У меня была только одна серебряная пуля, а змеиная голова резко дергалась из стороны в сторону, но я ни на миг не усомнился в том, что смогу выстрелить точно в цель: таково мое предназначение – всегда попадать точно в цель. Змея сделала стремительный выпад вперед, сверкая клыками, и я нажал спусковой крючок. Выстрел был точным, серебряная пуля вошла прямо в разверстую пасть. Змеиная голова взорвалась алыми брызгами, которые начали белеть еще до того, как огромное гибкое тело обрушилось на пол. Я видел подобную белую рыхлую массу и раньше. Это были мозги. Человеческие мозги.

Буквально через секунду на меня уже смотрело развороченное пулей лицо Олли Анга – оно выглядывало из рваной дыры в голове Стега Люки, человеческое лицо на змеином теле. Между зелеными чешуйками на этом теле начали прорастать клочья густой черной шерсти. Сила, умиравшая внутри, теряла контроль над обличьями, которые создавала.

За миг до падения единственный голубой глаз сделался желтым, превратившись в глаз волка. А потом шкуроверт упал, увлекая за собой несчастного Стега Люку. Тело умирающего оборотня сотрясалось в конвульсиях, искривлялось и как будто мерцало, непрестанно меняясь. Было слышно, как трещат мышцы и скрежещут, сдвигаясь, кости. Из тела выросла голая человеческая нога, превратилась в мохнатую лапу, потом – снова в ногу. И вот Олли Анг дернулся в последний раз и затих.

Мальчик все еще кричал.