Темная Башня. Том 4

Частенько она — голос спокойного здравомыслия, остужающий порывистость мужа. Сюзанна любит Эдди, потому что он освободил ее от «сыплющей ругательствами, дразнящей мужиков воровки» и «лицемерной, помпезной ханжи». Она с гордостью носит на шее кожаный шнурок с деревянным кольцом, которое Эдди вырезал для нее. Кольцо слишком велико для ее пальцев, но она не разрешает ему вырезать новое. Эдди заполняет дыру в ее сердце, с которой, она верит, все люди рождаются и существуют, пока не находят свою истинную любовь. Она так хочет родить от Эдди ребенка, что отмахивается от первых признаков беременности, думая с опаской, что принимает желаемое за действительное.

Ее чувства к Роланду не столь однозначные. К любви примешиваются страх, восхищение и жалость. Детта ненавидит его за то, что он притащил ее в этот незнакомый мир. Она восхищается его силой и целеустремленностью. И хотя она понимает его не хуже, чем он сам, Роланд тем не менее продолжает ее удивлять. Сюзанна, пожалуй, единственная из ньюйоркцев, кто полностью сформировался как личность. Она старше остальных по возрасту, и только у нее было нормальное детство. Родители активно присутствовали в ее жизни, в отличие от вечно отсутствующих родителей Джейка, и не взращивали в ней чувства вины, как это делали мать и брат Эдди. К тому времени, когда Роланд извлекает ее в Срединный мир и объединяет две половинки в единое целое, она — зрелая, трезво мыслящая личность, что далеко не всегда можно сказать об Эдди.

Возможно, ка компенсирует ее эмоциональную зрелость физическими недостатками. Пусть женщина она сильная, но отсутствие ног делает ее уязвимой и иногда ей не остается ничего другого, как соглашаться, чтобы ее несли в упряжи. Она это терпит, как Ыш смиряется с тем, что его несет не Джейк, а кто-то другой, но всегда есть шанс, что она может укусить, потому что если Одетта полностью влилась в Сюзанну, то с Деттой этого не произошло и она по-прежнему прячется по темным углам.

Мир Роланда становится местом рождения Сюзанны, и в этом мире никто не обзывает ее только потому, что она — черная (за исключением Эбена Тука в Калье, но того она тут же ставит на место). В этом же мире она находит любовь и дружбу. Она становится стрелком, храбрости у нее хоть отбавляй, она быстро осваивает новое оружие, скажем, тарелки с заостренной кромкой, орисы, которыми она сражается против Волков, а потом пускает в дело в Алгул Сьенто. Убив всех в «Догане» Федика, ей хочется убивать и убивать, она верит, что она нашла свое призвание, превратившись в машину-убийцу.

Ей нравится играть роли (что она и делает, прикидываясь девушкой Роланда на первой встрече с жителями Кальи), и она понимает, что ее психическое заболевание проявило себя, когда она была маленькой, в том, что ей нравилось изображать кого-то еще. Перемещение в Срединный мир усилило ее способность к перевоплощениям до такой степени, что теперь она может визуализировать вещи и заставлять их функционировать, как в ментальном «Догане», который она создает, чтобы контролировать течение последнего этапа беременности.

Хотя объединенная личность достаточно сильна, Сюзанна сталкивается с достойным противником, когда Миа вселяется в ее тело, чтобы наблюдать за процессом беременности. Миа плевать на Сюзанну, Одетту и Детту, любая из них нужна ей лишь на случай, когда ее малому нужна помощь. Она заявляет, что одна из составляющих Сюзанны пригласила ее в тело, как вампира приглашают войти в дом. Хотя Сюзанна поначалу отрицает присутствие Миа, она уходит с совещаний, где обсуждается стратегия дальнейших действий, из опасения, что Миа может узнать информацию, которая сведет на нет подготовку ка-тета к битве с Волками.

Сюзанна знает, что Миа лжет, не очень-то с ней ладит, но соглашается помочь демону. Потому что ребенок не только Миа, но и ее. Конечно, материнская роль Сюзанны минимальна. Она часто называет Мордреда «другой», не признавая своего материнства. Она испытывает сочувствие к Мордреду, когда тот тащится за ними в холоде и голоде, но особо не задумывается над сущностью ее ребенка. Когда она и Миа разделяются, чтобы посовещаться, беременной остается Миа. Возможно, благодаря присутствию Миа ей и не удается почувствовать себя настоящей матерью.

Она понимает желание Миа иметь ребенка, любить и воспитывать его. При других обстоятельствах они могли бы подружиться. «Она не хотела причинить вреда вселенной», — говорит Сюзанна о женщине, которую называет «инкубатором». Когда у Сюзанны возникают проблемы с общением с Миа, или когда Миа не может говорить за себя, на помощь приходит Детта. Она, похоже, лучше понимает материнские чувства, чем Сюзанна. «Нет ничего более могучего в этом мире, чем разозленная мать», — говорит она Сюзанне.