Темная Башня. Том 4

Эдди видел фильм Стенли Кубрика «Сияние», а также читал книгу, написанную Беном Мейерсом, персонажем «Жребия». Ему не знаком писатель по фамилии Кинг, и он даже говорит, что, по его разумению, Кинг существует только в Ключевом земном мире. «Сияние» может быть одной из тех историй, вроде «Чарли Чу-Чу», которые настолько важны, что в разных реалиях их пишут разные авторы. Эдди также слышит во сне первую фразу «Стрелка», хотя она вроде бы принадлежит Томасу Вульфу. Отец Каллагэн верит, что человек, который придумал его, может существовать только в одном мире.

Кинг иногда вставляет упоминания о себе, как об авторе, в некоторые из своих книг, и косвенно,[577] и напрямую.[578] Однако он сделал еще один шаг вперед, не ограничившись упоминаниями о себе, когда, правда более молодым, появился на страницах «Песни Сюзанны» и встретился с Роландом и Эдди в Западном Мэне в 1977 году. Причем не просто появился, но и принял непосредственное участие в событиях, описываемых в романе.[579]

В «Слейде», предшественнике эпопеи «Темная Башня» (см. «Вступление»), попавшая в беду героиня кричит: «Ты появился в самый последний момент!» — на что Слейд отвечает: «Я всегда так делаю. Стив Кинг за этим следит».[580] Слейд знает, что он — вымысел, но Кинга в истории нет.

В «Синем воздушном компрессоре» автор прерывает действие, чтобы обратиться к читателям, но сам никакого участия в этом самом действии не принимает.

«Меня зовут, разумеется, Стив Кинг, и вы простите меня за вторжение в ваш разум… или я надеюсь, что простите. Я смею утверждать, что отодвигать занавес между читателем и писателем допустимо, потому что я — писатель. Раз уж это моя история, то я вроде бы могу делать с ней все, что мне заблагорассудится, но это неправильно, потому что в этом случае читатель полностью выключается из процесса, остается в стороне. Правило первое для писателей: рассказчик ничего не стоит в сравнении со слушателем. Давайте закроем эту тему, если такое возможно. Я вторгаюсь по той же причине, по какой Папа справляет большую нужду: мы оба должны это делать.»[581]

Персонажи истории не знают, что они — актерский состав вымышленной постановки, но Кинг напоминает читателям: все, что они читают, — выдумка. «Я придумал его (Джеральда Нейтли), когда скучал на лекции Кэрролла Ф. Террелла, преподавателя факультета английского языка и литературы университета Мэна… По правде говоря, Джеральда направляла невидимая рука — моя». Это рискованный подход, потому что читатели выдавливаются из истории. Такое же происходит, когда киношный персонаж вдруг разрушает четвертую стену и обращается непосредственно к зрителям.

В «Черном доме» Кинг и Питер Страуб «встраивают» себя в историю иным способом, превращаясь во всевидящих рассказчиков, которые предлагают читателям взглянуть на происходящее с высоты птичьего полета. Уже по ходу повествования авторы на какие-то мгновения выходят из-за занавеса, чтобы объяснить, кто они такие, называя себя «писаками». Иногда они комментируют свой же роман, в одном месте отмечают, что менять место действия во время определенных событий «плохо для повествования».

У литературного приема, появления автора в его же произведении, есть термин — метареализм, вроде бы предложенный Уильямом Г. Гэссом в 1970 г. В послесловии к «Темной Башне» Кинг пишет, что ненавидит «этот умный научный термин». Метареализм (или метафэнтези, такой термин тоже используется, пусть и реже) не в полной мере соответствует тому, что делает вымышленный Кинг в «Темной Башне». Книги, в которых используется этот литературный прием, посвящены анализу процесса повествования, в них проводится сравнение между реальностью, созданной в книге, и действительностью. «Синий компрессор воздуха» — это метареализм, комментарий к вымышленной реальности или отсутствию таковой. В эпопее «Темная Башня» Кинг исследует процесс создания конкретной истории, но не творческий процесс или художественную литературу в целом.