Темная Башня. Том 4

— Если точно, то триста семь, — поправил его Тед. — Мы живем в пяти общежитиях, хотя это слово принижает уровень наших жилищных условий. У каждого из нас отдельные апартаменты и с другими Разрушителями мы можем общаться в зависимости от нашего желания, часто или редко.

— И вы знаете, что делаете? — спросила Сюзанна.

— Да. Хотя многие об этом не думают.

— Я не понимаю, почему они не бунтуют.

— Из какого вы когда, мэм? — спросил Динки.

— Какого?.. — Тут она поняла. — 1964 год.

Он вздохнул и покачал головой.

— Значит, вы ничего не знаете о Джиме Джонсе и Народном храме. Если б знали, не пришлось бы долго объяснять. Почти тысяча людей совершили самоубийство в религиозном поселении, которое этот человек-Иисус из Сан-Франциско организовал в Гайане. Они пили отравленный «кулэйд»[74] из большого котла, а он наблюдал за ними с крыльца своего дома и в рупор рассказывал им истории о своей матери.

Сюзанна в ужасе смотрела на него, отказываясь верить своим ушам, а Тед с трудом сдерживал нетерпение. Однако, должно быть, полагал этот разговор важным, поэтому хранил молчание.

— Почти тысяча, — повторил Динки. — Потому что в голове у них царил сумбур, они были очень одинокими и думали, что Джим Джонс — их друг. Потому что, подумайте об этом, им было некуда и не к чему возвращаться. И здесь та же ситуация. Если бы Разрушители объединились, они стали бы ментальным молотом, удар которого вышиб бы Прентисса, Горностая, тахинов и кан-тои в другую галактику. Вместо этого нас всего лишь трое: я, Стенли и любимый всеми суперразрушитель, несравненный мистер Теодор Бротигэн из Милфорда, штат Коннектикут, выпускник Гарварда 1920 г., член Драматического общества, Дебатного клуба, издатель «Кримсона» и — разумеется! — фибета-креппер![75]

— Можем ли мы вам доверять? — Вопрос Роланда прозвучал обманчиво праздным, заданным вроде бы для того, чтобы заполнить паузу.

— Вынуждены, — ответил Тед. — Ничего другого вам не остается. Так же, как и нам.

— Будь мы на их стороне, — вмешался Динки, — неужели нам пришлось бы носить вот эти мокасины, сделанные из резиновых гребаных покрышек? В «Синих небесах» можно получить все, за исключением элементарных вещей. Вещей, которые обычно не кажутся незаменимыми, но которые… в общем, труднее смыться, когда тебе нечего носить, кроме этих шлепанцев «Алгул Сьенто», скажем так.

— Я все равно не могу в это поверить. — Джейк покачал головой. — Я про то, что столько людей заняты разрушением Лучей. Вы не обижайтесь, но…

Динки повернулся к нему, кулаки сжались, лицо исказилось в яростной улыбке. Ыш тут же занял место перед Джейком, зарычав, обнажив многочисленные зубы. Динки то ли этого не заметил, то ли не обратил внимания.

— Да? А знаешь, что я тебе скажу, малыш? Я обижаюсь. Я чертовски обижаюсь. Ты знаешь, каково это, всю жизнь быть отщепенцем, жертвой всех шуток, Кэрри[76] на гребаном балу?

— Кем? — переспросил в недоумении Эдди, но Динки уже понесло, так что вопрос остался без ответа.

— Там есть парни, которые не могут ходить или говорить. У одной девчонки нет рук. Некоторые — гидроцефалы, то есть головы у них, как гребаный Нью-Джерси. — Руками он показал размеры такой головы, отставив их на два фута от собственной с каждой из сторон. Они решили, что это преувеличение. Потом выяснилось, что нет. — Бедный старина Стенли — один из тех, кто не умеет говорить.

Роланд глянул на Стенли, его бледное, небритое лицо, курчавые темные волосы. И почти что улыбнулся.

— Я думаю, он может говорить, — возразил он и тут же добавил: — Ты носишь имя своего отца, Стенли? Я уверен, что носишь.

Стенли опустил голову, на щеках затеплился румянец, однако он улыбался. И при этом заплакал. Да что здесь, черт побери, происходит? — подумал Эдди.

Тед определенно задался тем же вопросом.

— Сэй Дискейн, если не возражаете, позвольте спросить…

— Нет, нет, извини, — оборвал его Роланд. — Времени у вас в обрез, ты так сказал, и мы это чувствуем. Разрушители знают, чем их кормят? Что им дают, чтобы увеличить их возможности?

Тед сел на валун, посмотрел вниз, на сверкающую стальную паутину.

— Это как-то связано с детьми, которых привозят на станцию, не так ли?

— Да.

— Они не знают, и я не знаю. — Тед внезапно осип. — Это правда. Нам каждый день дают десятки таблеток. Утром, днем, вечером. Какие-то — витамины. Другие помогают держать нас в узде. Мне повезло в том, что я могу выводить эти вещества из моего организма… и Динки может… и Стенли. Только… чтобы это сработало, стрелок, чтобы удалось вывести эти вещества, нужно этого захотеть. Вы понимаете?

Роланд кивнул.

— Я давно уже думал, что они также должны давать нам какой-то… ну, не знаю… стимулятор мозговой деятельности… но когда таблеток так много, невозможно сказать, какие именно являются этим стимулятором. Которая превращает нас в людоедов, или в вампиров, или в тех и других. — Он помолчал, глядя на этот невероятный солнечный столб. Вытянул руки в стороны. Динки взялся за одну, Стенли — за другую.

— Посмотрите, — сказал Динки. — Это любопытно.