Темная бездна

Вместе с Бунтарем мы покружили над нашим домом. Мои друзья тоже проведали свои дома, со всех сторон доносился радостный собачий лай. Глядя на собственный дом с высоты, я понял, какой он маленький по сравнению с огромным миром, раскинувшимся во все стороны. С высоты своего полета я видел дороги, тянувшиеся до самого горизонта. По дорогам куда-то двигались грузовики. Вместе с летней жарой приходит жажда странствий; я ясно ее ощущал, пытаясь угадать, доведется ли и мне когда-нибудь колесить по этим дорогам и, если это действительно произойдет, куда будет лежать мой путь. Как обычно, я попытался представить себе, что случится, если мама или отец вдруг появятся на крыльце и заметят на земле тени — мою и Бунтаря, после чего, конечно же, посмотрят вверх. Вряд ли они догадывались, что их сын умеет летать.

Сделав круг над трубами и башенками особняка Такстера, что находился в конце Темпл-стрит, я снова рванул навстречу друзьям, и, несомые усталыми крыльями, мы наконец-то добрались до нашей поляны.

Кружа подобно осенним листьям, мы один за другим грациозно опустились на траву. Земля под ногами ходила ходуном — я пробежал еще несколько шагов, пока мое тело и крылья заново приспосабливались к узам гравитации. Мы снова были на земле, бежали по поляне кругами друг за другом вместе со своими собаками, сперва преодолевая сопротивление ветра, потом подталкиваемые им в спину. Наши крылья сложились обратно и скрылись в углубления за лопатками на спине; крылья наших собак втянулись в их плоть и закрылись сверху космами шерсти — белой, коричневой, рыжей и коричневой в белых пятнах. Наши разорванные рубашки сами собой заштопались, да так, что наши мамы никогда бы не заподозрили неладное. Мы насквозь промокли от пота, наши лица и руки блестели, и как только земля снова заполучила нас в свои объятия, мы прервали свой бег и без сил рухнули на траву.

Собаки бросились к нам, норовя лизнуть в лицо. Ритуальный полет был завершен до следующего лета.

Мы немного посидели, тихо беседуя, ожидая, пока обретут свой привычный ритм наши сердца и уляжется душевное волнение. Мы рассказали друг другу обо всем, чем собирались заняться этим летом: дни обещали быть длинными и можно было много чего успеть сделать. Но в одном мы были твердо уверены: этим летом мы обязательно отправимся в поход с ночевкой.

А теперь пора было расходиться по домам.

— До свидания, парни! — крикнул нам Бен, отъезжая на своем велосипеде, вслед за ним бежал его Тампер.

— Пока, до встречи! — попрощался Дэви Рэй, оседлав своего верного скакуна, а Бадди рванул в кусты, приметив там одичавшего кролика.

— Чао! — сказал мне Джонни, нажимая на педали; его сопровождал верный Чиф.

Я помахал ему в ответ.

— Какао! — крикнул я.

Я направился домой, по пути бросая Бунтарю шишки, за которыми он с удовольствием гонялся. Под одним из кустов Бунтарь обнаружил змеиную нору и залился яростным лаем, но я торопливо оттащил его от греха подальше, потому что оттуда в любой момент могла выползти ее хозяйка. Уж очень большая была нора.

Когда я вошел на кухню, мама с ужасом воззрилась на меня.

— Ты весь мокрый, Кори! — воскликнула она. — Чем это ты занимался!

Пожав плечами, я вытащил из холодильника кувшин с лимонадом.

— Ничем особенным, — отозвался я.

Глава 2 РАЗГОВОР В ПАРИКМАХЕРСКОЙ

— Немного снимем сверху и подровняем по бокам, так, Том?

— Наверно. Полагаю, так.

— Что ж, тогда приступим.

Такими словами мистер Перри Доллар, парикмахер с Мерчантс-стрит, предварял каждую стрижку. Вы могли говорить или не говорить ему, какая именно стрижка вам нужна, все равно у него всегда выходило «немного снимем сверху и подровняем по бокам». Конечно, речь шла о нормальной, «настоящей» стрижке, а не о каких-то там изысках с укладкой, как в парикмахерских салонах. За доллар и пятьдесят центов вы получали полный набор услуг: обертывание шеи хрустящим полотенцем в голубую полоску, щелканье ножницами над ухом, треск машинки, ощущение горячей пены на затылке и прикосновение только что правленной на кожаном ремне бритвы в тех местах, где оставались тонкие короткие волоски, а за этим следовал щедрый душ из одной из волшебных бутылок с наклейками «Дикий Корень», «Виталис» или «Брилкрим». Я говорю «волшебных бутылок», потому что, когда бы я ни пришел стричься к мистеру Доллару, в этих бутылках, хранившихся на полке над креслом для клиента, всегда было ровно половина жидкости, и уровень ее никогда не уменьшался и не увеличивался ни на дюйм. По окончании стрижки — в данном случае уместнее было бы сказать «скальпирования» — мистер Доллар расстегивал английскую булавку и снимал с вашей шеи полотенце, после чего заботливо стряхивал умерщвленные волоски с ворота вашей рубашки специальной щеткой, по ощущениям сделанной из щетины со свиного рыла. После процедуры взрослые могли полакомиться из банки карамелью с арахисом, а ребята — выбрать себе леденец: лимонный, лаймовый, виноградный или вишневый.

— Жарковато сегодня, — сказал мистер Доллар, приподнимая папины волосы расческой и срезая их концы острыми ножницами.

— Да уж.