Темная бездна

Я так и сделал. И не пожалел, потому что это был лучший коктейль, который я пробовал в жизни. То был стаканчик с замороженной и наполовину растаявшей смесью, вкусом напоминавшей шоколадные конфеты «ризес». А через минуту случилось это.

Мы шли через парковку под лучами палящего солнца с большими белыми картонными стаканчиками, наполненными ледяными коктейлями. На стаканчиках была красная надпись «чертово колесо». В тот момент зазвучала песня. Вначале она донеслась всего из нескольких машин, но потом и в других машинах ловкие пальцы тинейджеров подкрутили ручки настройки и нашли нужную станцию. Приемники были включены на полную громкость, и музыка поплыла из динамиков во все стороны, растекаясь в горячем летнем воздухе. Через несколько секунд одна и та же песня играла во всех машинах на парковке. Несколько автомобилей завелись и с урчанием отъехали. Молодой смех искрами разлетался в воздухе.

Я остановился и замер. Просто не мог сойти с места. Эта музыка не была похожа ни на что слышанное мною раньше: голоса молодых певцов сплетались, потом звучали порознь и вновь сливались в какой-то фантастической, неземной гармонии. Голоса взмывали все выше, как переполненные счастьем полета птицы, а в основе этой гармонии лежали неистовый ритм ударника и звенящее бренчание гитар, от которого по моей обожженной солнцем спине пробегал холодок.

— Что это такое, Дэви? — спросил я. — Что за песня?

— …Тусуюсь… я тусуюсь… и тусуюсь… ва-а… ва-а… ву-у-у-у…

— Что это за песня? — снова спросил я, охваченный паникой, что так ничего о ней и не узнаю.

— Разве ты еще не слышал? Все старшеклассники только ее и поют.

— …Снова дорогой привычной я выезжаю в путь… Туда, где клевых парней я могу повстречать…

— Как называется эта песня? — продолжал расспрашивать я, погруженный в этот всеобщий экстаз посреди парковки.

— Ее крутят по радио раз по десять на дню. Она называется…

Старшеклассники вокруг нас начали подпевать, некоторые, не удовлетворившись этим, принялись раскачивать машины из стороны в сторону. И посреди этого гама стоял я с арахисовым молочным коктейлем в руке. Горячее солнце било мне в лицо, легкий свежий запах хлорки несся со стороны бассейна на другой стороне улицы.

— …в исполнении «Бич бойз», — закончил тем временем Дэви Рэй.

— Что?

— «Бич бойз», это они поют.

— Господи! — воскликнул я, — Она похожа… похожа…

Я искал подходящие слова и не мог найти их в своем родном языке. Какими словами мог я передать то ощущение юности и свободы, надежды и желания, сладчайшей жажды приключений и бурлящей в жилах крови? Какими словами можно описать братство старых друзей и уверенность, которая не отпускает тебя, пока звучит песня, уверенность в том, что ты и твое бесшабашное поколение — самые замечательные ребята на свете и мир принадлежит только вам?

— Круто, — подал голос Дэви Рэй.

Лучше не скажешь.

— …Забияки знают нас и обходят теперь стороной… Я тусуюсь. Я тусуюсь…

Я был поражен, охвачен восторгом. Эти несущиеся ввысь голоса подняли меня над землей, оторвали мои ноги от раскаленного асфальта — и вместе с ними я унесся в неведомую страну. Я никогда не ступал на песок пляжа, никогда не видел океана, только по телевизору, в кино и на снимках в журналах. «Бич бойз» — пляжные мальчики. Стройное звучание их голосов проникло в мое сердце. На мгновение я почувствовал на своих плечах шикарную куртку, увидел себя за рулем красного спортивного автомобиля. Прекрасные блондинки на улицах лезли вон из кожи, чтобы привлечь к себе мое внимание. Я тусовался на славу.

Звуки песни растаяли в воздухе. Голоса затихли в динамиках. Я снова стал прежним Кори Маккенсоном, уроженцем Зефира, но успел почувствовать тепло солнца других краев.

— Я хочу попросить своих родителей, чтобы они позволили мне брать уроки гитары, — небрежно сообщил Дэви Рэй, когда мы переходили на другую сторону улицы.

«Гит-тары» — вот как он сказал.

А я мечтал, вернувшись домой, усесться за свой письменный стол и написать мягким карандашом «тикондерога № 2» рассказ о том, куда уходит музыка, оказавшись в воздухе. Кое-что из услышанного осталось в голове Дэви Рэя, он насвистывал этот мотивчик снова и снова, пока мы не добрались до бассейна и не уселись рядом с нашими родителями.

Четвертое июля выдалось жарким. В парке устроили большое барбекю. Команда взрослой лиги «Перепела» проиграла 3:7 «Шаровым молниям» из Юнион-Тауна. Я заметил на трибуне Немо Керлисса. Он был зажат между темноволосой женщиной в платье с красными цветами и долговязым мужчиной в очках с толстыми стеклами, чья новенькая белая рубашка обильно пропиталась потом. Отец Немо не слишком-то любил проводить время с женой и сыном: после второй подачи он поднялся и ушел с трибун. Позже я заметил, как он бродил среди толпы отдыхающих — под мышкой у него был альбом с образцами рубашек, а на лице застыло выражение отчаяния.