Темная бездна

Преподобный Блессет опустился на пол прямо у кафедры. Его паства покидала церковь, а он так и сидел в своем перепачканном белом костюме и смотрел на свои руки. На проигрывателе продолжал крутиться диск, и из динамика доносились размеренные щелчки.

Вечер выдался теплым и влажным. Мы шли домой по тихим улицам. Тишину нарушал только монотонный стрекот насекомых. Меня все время не покидало ощущение, что из ветвей за нами следит Люцифер. Теперь, когда он получил свободу, никакая на свете сила не могла загнать его обратно в деревянный ящик.

Один раз мне показалось, будто я снова ощущаю запах пылающего креста, дым от которого вьется над крышами домов. Но, должно быть, кто-то просто жарил сосиски в своем саду.

Глава 6 МАМА НЕМО И НЕДЕЛЯ С ДЕДУШКОЙ ДЖЕЙБЕРДОМ

А лето, как обычно, шло своим чередом.

Преподобный Блессет попытался и дальше раздувать праведный гнев, но дело закончилось несколькими письмами читателей «Журнала», требовавших запретить продажу пластинки с песней. Вся энергия преподобного обратилась в отработанный пар. Возможно, причиной этого были длинные, наполненные бездельем июльские дни, может быть, внимание было привлечено к тайне горящего креста перед домом Леди. Не исключено, что люди сами послушали знаменитую песню и составили о ней собственное мнение. Так или иначе, жители Зефира поняли, что склочная кампания, затеянная преподобным, не имела никаких серьезных оснований. А потом Блессет и вовсе получил нокаутирующий удар: мэр Своуп нанес ему визит и потребовал прекратить пугать людей демонами, которых нет нигде, кроме головы преподобного.

Что касается Люцифера, то его видели после этого многие: он скакал по ветвям деревьев то тут, то там. Банановый торт, остывавший на окошке дома Сони и Катарины Гласс, непонятным образом оказался безнадежно изгаженным. Раньше я бы сказал с уверенностью, что без Брэнлинов тут не обошлось, но последние недели Брэнлины залегли на дно и вели себя очень тихо. Люцифер же обитал на больших высотах. Несколько человек из добровольной пожарной команды шефа Марчетта предприняли попытку изловить Люцифера в сеть, но все их старания увенчались лишь фонтаном обезьяньего дерьма, обильно оросившим их одежду. Люцифер был отлично экипирован со всех сторон, имея верный глаз спереди и устойчивую струю сзади. Посмеиваясь над незадачливыми ловцами, отец сказал, что это весьма надежный способ самозащиты, но мама заметила, что от одной мысли о свободно бегающей по городу обезьяне ей становится дурно.

Днем Люцифер прятался в листве и никого не беспокоил, но с наступлением ночи приходила его пора. Он вопил так пронзительно, что будил спящих даже на Поултер-Хилл. Не раз и не два я слышал треск ружейных выстрелов: это означало, что кому-то надоел шум, поднятый Люцифером. В него стреляли множество раз, но пули его миновали. После ночной пальбы поднимался собачий лай, и заснуть оказывалось вовсе невозможно. Городской совет Зефира даже принял постановление, запрещавшее ружейную стрельбу после восьми вечера. Вскоре Люцифер научился колотить палками в мусорные баки, причем особенно усердствовал под утро, между тремя и шестью часами. Он не притронулся к грозди отравленных бананов, специально положенных под куст мэром Своупом, и обходил проволочные ловушки. Он полюбил оставлять свои коричневые росписи на свежевымытых автомобилях, а однажды, свалившись с дерева прямо на голову следовавшего своим обычным маршрутом мистера Джеральда Харджисона, отгрыз у нашего почтальона кусочек уха. Мистер Харджисон сам рассказал об этом моему отцу, сидя на нашем крыльце и покуривая манильскую сигару в пластиковом мундштуке. Его заметно уменьшившееся левое ухо было забинтовано.

— Жаль, что при мне не было ружья, а то я бы обязательно подстрелил этого маленького ублюдка, — сказал мистер Харджисон. — Но он быстр, как черт, нужно отдать ему должное. Куснул меня и был таков, я его толком и не разглядел.

Мистер Харджисон улыбнулся и покачал головой.

— Что за времена настали: нельзя днем спокойно пройтись по улице, того и гляди на тебя набросится проклятая обезьяна.

— Скоро ее поймают, — подал голос отец.

— Может быть, и так, — отозвался мистер Харджисон, пыхнув дымком и глядя, как голубое облачко тает в воздухе. — Знаешь, что я думаю, Том?

— Что?

— Что-то в ней есть необычное, дьявольское, вот что я думаю.

— С чего ты взял?

— А вот с чего. Почему эта обезьяна так и осталась здесь, в Зефире, а не ушла устраивать переполох в Братоне?

— Не знаю, — ответил отец. — Я об этом даже не думал.

— Я скажу тебе почему. Наверняка тут не обошлось без этой бабы.

— О ком ты говоришь, Джеральд?

— Перестань, Том, ты же все понимаешь. — Мистер Харджисон мотнул головой в сторону Братона. — Это ее проделки. Их королевы.

— Ты имеешь в виду Леди?

— Точно. Ее самую. Сдается мне, что она наслала на нас какое-то проклятие, из-за того… ну, в общем… ты понимаешь… из-за того, что недавно случилось.

— Из-за сожженного креста? — закончил отец.

— Угу…

Мистер Харджисон отодвинулся в тень, потому что солнце добралось до его коленей.