Темная дикая ночь

— Повышай или подтверждай, — говорит она, и тут я понимаю, что уставился на нее.

Посмотрев в свои карты, я понимаю, что могу по максимуму раздеть ее прямо сейчас, но хочу посмаковать так долго, как только получится.

— Подтверждаю.

Кладу свои семь карт рубашкой вверх, и она дает мне новую карту. Я уже подсмотрел: тройка червей. И теперь у меня фул хаус.

Она сдает себе еще три карты — это уже максимум — и гримасничает.

— Круто.

— Твой покер-фейс еще ужасней.

Лола поднимает на меня взгляд и говорит:

— Можешь повысить, если хочешь.

Теперь моя футболка снята и лежит в центре стола.

— Можешь подтвердить, если ты хочешь.

Ее бюстгальтер приземляется на мою футболку, и я выдаю несколько сдавленных звуков, прежде чем дрожащей рукой потянуться к пиву. Я едва соображаю при виде ее обнаженной груди. Такой округлой и упругой. Рот наполняется слюной, и я замираю с бутылкой у губ, не в состоянии ее наклонить, чтобы сделать глоток.

— Ты пялишься, — шепотом говорит она.

— Ничего не могу с собой поделать, — ты же только что сняла с себя лифчик.

— Давай открывайся.

О черт, карты.

Я часто моргаю, потом сильно зажмуриваюсь и просто кладу их на стол. Она со стоном показывает мне пару четверок и три неподходящих карты: валета, туза и семерку. Уронив голову на сложенные руки, она трясется от смеха, посмотрев на меня, когда слышит, как я пододвигаю к себе одежду. Я надеваю футболку, ремень и часы. Нацепив ее лифчик себе на голову, я накидываю свитер на плечи, а серьги оставляю лежать у моей бутылки пива.

Когда она выпрямляется, ее длинные темные волосы скользят по плечам и ложатся на грудь. Такой контраст между темным оттенком ее волос и молочной кожей, когда кончики прядей прикрывают соски.

Теперь я понимаю, почему такой женский образ рисовали миллионы раз.

— Ты снова пялишься.

— Ты все еще без лифчика.

— Я наврала, — рассеянно потирая пальцем нижнюю губу, говорит она.

Ее интонация подсказывает мне, что она забавляется, по крайней мере, самую малость.

— Когда?

— Когда сделала вид, что не хочу тебя поцеловать.

Я чувствую, как мои брови сдвинулись к переносице.

— Ты про правило?

— Ага, про него, — она опускает взгляд и пальцем рисует круги по столу. — И про каждый раз, когда видела тебя.

Мои артерии не в состоянии расшириться и быстро пропустить такой мощный поток крови, поэтому я ощущаю, как перед глазами все плывет.

— Иди сюда.

Она качает головой, подталкивает в мою сторону колоду, после чего встает и берет нам еще по пиву.

— Ты сдаешь.

После очередного раунда двусмысленностей и напряжения Лола снова проигрывает, но на это раз она сообразила поставить только ботинки, прежде чем скинуть. На следующей раздаче она выигрывает назад свои сережки и мои часы, но потом проигрывает и то, и другое, плюс свои носки.

— Согласно моим подсчетам, на тебе остались только две вещи, — пока она тасует колоду, замечаю я. — Штаны и что-то под ними.

Она смеется.

— Я не против насчет джинсов, но не могу проиграть свое нижнее белье.

— Но тебе некуда деваться. Моя очередь вскрываться после раздачи.

Она размышляет, и эффект двух бутылок пива дает о себе знать: ее взгляд быстро теплеет.

— Тогда пиши Харлоу. Скажи, пусть выберет наказание для проигравшего. Только не говори ей, кто проигрывает.

Кивнув, я достаю телефон и пишу сообщение Харлоу:

«Нам нужно наказание проигравшему в покер. Один из нас уже практически без одежды».

Не проходит и полминуты, как она отвечает:

«Чертов приватный танец, малыш».

Смеясь, я говорю Лоле:

— Она думает, это я проигрываю, не ты.

— Что она написала?

— Скажу, когда проиграешь.

* * *

Лола роняет руку на стол и со страхом смотрит на меня.

— Погоди. Мне понадобится еще пиво, прежде чем я буду готова это услышать. О боже.

— Тебе еще понадобится музыка.

Ее глаза округляются, и она хватает бутылку и залпом ее осушает, после чего берет мой телефон. Она знает мой пароль, и, не долго думая, вводит его.

Прочитав сообщение Харлоу, она застывает с отвисшей челюстью.

— Я не собираюсь это делать.

— Тогда отдавай мне свое нижнее белье.

— Фиг тебе.

Я с хохотом встаю и подхожу к музыкальному центру.

— Ты что предпочитаешь: рок-н-ролл или клубную?

Она стонет.

— Оливер, я в жизни не исполняла приватный танец!

— Значит, клубная! — кричу я и жму на «play».

Развернувшись, я чуть не спотыкаюсь от вида Лолы в полный рост у стола. Пока мы сидели, от талии и ниже мне ее не было видно, но господи.

Лола в одних только трусиках. В черных шелковых. Просто крошечных. Ее тело такое гладкое; мне хочется вонзиться зубами в мягкую плоть верха ее бедер.

Мою кожу начинает жечь.

Чувствуя биение пульса где-то в горле, я сажусь на стул.

Она шлепает мне по подрагивающей руке, и я прячу обе под внешнюю сторону бедер.

— Ты даже знаешь правила.

— Я смотрю, ты тоже.

Шагнув ближе, Лола впивается в меня взглядом.

— И почему бы тебе не проиграть?

Ее колени задевают мои, и я чувствую, как это прикосновение отзывается по всей длине моих ног.

— Было бы не настолько хорошо, правда?