Темная Душа (СИ)

Ей было по-прежнему муторно, непонятное рыдание подкатывало к горлу и душащим комом стояло там. Но рыдать не хотелось, не получалось.

В галерее она слонялась из комнаты в комнату, сидела призраком в овальной гостиной. Пряталась от всех. Прокручивала кровавую драку в памяти, вспоминала вопли, смотрела заново свой сон. Она считала, что к обеду свихнется. Но ничего подобного не произошло.

Произошло чудо.

В двенадцать пополудни в овальный кабинет заглянула Жозефин Мэлоун.

- Кэт, – позвала она тихо. Кэт повернула к ней осунувшееся лицо, миссис Мэлоун попыталась ободряюще улыбнуться.

- Иди в мастерскую, там тебя ждут.

Этого хватило, чтобы Кэт вскочила и побежала по анфиладам, пронизанным светом лучей весеннего солнца, которое заглянуло в галерею сквозь высокие, обрамленные шелком штор окна. Во флигель, где располагалась мастерская, она ворвалась вместе со свежим сквозняком. Колыхнулись занавески, на секунду легли и вытянулись иглами огоньки свечей, зажженных в жирандолях.

- Вы не представляете себе, – выдохнула Кэт, глядя в драгоценные, будто антрацитовые глаза, обращенные к ней. Глаза, лучащиеся радостью, волнением, надеждой. – Вы представить себе не можете, КАК я счастлива видеть вас.

Черноволосый мужчина, высокий, такой с виду независимый, исполненный достоинства и царской гордости, зарделся, словно мальчишка. Румянец шел ему донельзя, Кэт не могла этого не отметить.

- С самого рождения мне не приходилось слышать слов более сладостных, Кэт, – ответил принц Самир и протянул ей букет каких-то незнакомых, но изумительно красивых, золотистых, благоухающих цветов.

Глава 17.

Шотландия, XIX век.

- Катриона, – заискивающе позвала Анна, сворачивая чистое полотенце вдвое и пристраивая его в изголовье ванны. – Хочешь искупаться?

Называть ванной деревянное корыто, используемое для поения скота, было наглым преувеличением. С другой стороны глубокая емкость не пропускала воду и была довольно удобной. Худенькая Катриона погружалась в нее по плечи, могла даже вытянуться во весь рост при желании.

От воды поднимался легкий парок, в ней плавали душистые соцветия мяты и чабреца.

Катриона через плечо обозлено зыркнула на мать. Прожевала краюху хлеба, чавкая и плюясь крошками, затолкала в рот большой кусок овечьего сыра. Она теперь всегда так ела – кое-как, впопыхах, не садясь за стол. Брала из корзинок еду и без разбора заталкивала в себя. Спала, где придется. Вернее, где сморит сон – на крыльце, под яблоней, в сарае, даже иногда в лесу. Мать будила ее и сонную, а оттого покорную, вела и укладывала на кровать.

На предложение искупаться дочка ответила звуком, напоминающим смесь рычания и хрюканья. Это означало «нет». Анна устало села на табуретку. Раньше Катриона обожала мыться, могла плескаться хоть каждый день даже в прохладной воде. Сейчас она была сама на себя не похожа – давно не менянное платье порвано, из-под обтрепавшегося подола торчат грязные, покрытые синяками ноги. Ногти на руках обломаны, почернели, нечесаные волосы сбились в колтуны. Анна уже могла учуять слабый и мерзкий запах нечистот, идущий от дочери.

Две недели прошло с тех пор, как пропал этот подонок. Две недели дочь носилась по окрестным лесам и выла, бесновалась, рыскала по жальникам и пустошам, словно дикий зверь. Признавать мать она перестала. Стала агрессивной. Недавно к Анне пришли крестьяне, пожаловались, что Катриона обкидала их камнями, когда они проходили мимо леса.

Сегодня утром посетители снова были.

- Мы никогда не трогали твою дочку, Анна, – сказал бородатый фермер Ангус Кеннеди, держа руку на толстой палке у пояса, – тебе помогали. Но вы обе были безобидные. А теперь, погляди! Твоя Катриона выжила из ума. Она с дерева прыгнула на шею моему сыну, шедшему через поле, и словно упырица, хотела в шею укусить. Слава Богу, он парень здоровый не по возрасту – оторвал ее от себя, криками прогнал в лес. Что же, детям уже гулять нельзя? – неровен час, бесноватая нападет и покалечит. Уведи ее подальше.

- Куда?

- Куда хочешь. Если она снова посмеет наброситься на кого, живой ее не выпустят. Попомни мои слова.

- Ты угрожаешь убить, Катриону, Ангус? Я тебя правильно понимаю?

- Либо она нас, Анна, либо мы ее. У деревень появляется в тумане, как ведьма баньши, что-то кричит, проклинает нас. Порчу наводит. Долго мы терпели, но больше терпеть не будем. Для твоего же блага советую – делай что-нибудь со своей дочкой. Иначе мы сами разберемся.

- Как вы разберетесь?

- Да хотя бы старым способом – придем ночью и сожжем твою халупу вместе с тобой и дочкой.

- Не советую соваться сюда, Ангус Кеннеди, – Анна захлопнула дверь.

- Мы тебя предупредили! – донеслось снаружи.

«Что же за проклятие нам от этих МакГреев? – подумала Анна, закончив вспоминать утренний инцидент, измученно прикрыла глаза, – Дался ей этот Бойс»?

- Ты Бойса искала? – спросила она, направляя взгляд на согнутую исхудавшую девушку у окна – та с урчанием терзала зубами вареное цыплячье бедрышко.

- Бойс! – внятно сказала Катриона, выпрямляясь.

- Дорогая моя, разве он покажется тебе? Наверное, он боится Катриону.