Темная Душа

- Если серьезно, - она сделала глоток, покрутила шейкой, - да, я занималась балетом до тринадцати лет, пока жила в Питере. Но это было давно и не правда. Мы переехали в США. Волею судеб я поступила в академию искусств в канадском городе Галифакс. Только не проси меня рассказывать тебе про мои студенческие годы, Джерард.

Она повернулась к нему, янтарные глаза встретились с серыми.

- Почему нет?

- Потому что...

"Потому что у тебя красивый до одурения голос, бархатный, с хрипотцой, в лучших традициях романтического жанра. Еще этот акцент... Ах, Джерри, сукин ты сын "...

- Потому что с момента взлета я болтаю без умолку. Ты, что, психоаналитик, чтобы выслушивать мой бред? А может шпион? Ждешь, когда я выболтаю тебе всю подноготную, вплоть до пин-кодов к моим кредитным картам и прочих интимных вещей.

- Твои крединые карты пусты, Кэт, ты сама мне это недавно сообщила, - по-волчьи ощерился Джерард, проводя пятерней по темным волосам.

- Тогда зачем тебе моя болтовня?

- Мне просто нравится наш диалог.

- Монолог, ты хотел сказать, - Кэт опустила ресницы.

- Пусть так. Поговори со мной еще. Расскажи что-нибудь, - он дотронулся до ее кисти, лежавшей на подлокотнике.

- Ладно, - она хотела казаться спокойной. Но на деле давно погрузилась и в его обволакивающий тембр голоса, в его взгляд, в его запах.

У нее нашлось, о чем порассказать. Через несколько часов лайнер зашел на посадку в аэропорту имени Джона Кеннеди в Нью-Йорке. Крылатую машину легонько тряхнуло, шасси коснулось бетонированной поверхности взлетной полосы, за стеклом иллюминатора в темноте замелькали сигнальные огни. Кэт все еще говорила, все еще рассказывала что-то, Джерард слушал, а турбины, рокоча, гоняли воздух и постепенно стихали.

Глава 3.

Шотландия, XIX век.

- Джон Милле, ты герой!

Одноместный кэб, украшенный потемневшим от старости гербом, выплясывал на кочках и выбоинах. Джон Милле сидел на жестком сиденье позади завернутого в звериную шкуру, патлатого кучера. Любовался пейзажем.

- Ты герой, Джон Милле! - повторил всадник, ехавший верхом на породистом караковом жеребце рядом с экипажем. Это был красивый, плечистый юноша лет двадцати-двадцати двух в плаще и шерстяном берете на темных, вьющихся волосах. - Ты достоин лучшей награды!

- Что во мне героического, Бойс, не скажешь? - Джон подпрыгнул на очередной кочке и мучительно сморщился. На втором часу путешествия по горной дороге его отбитый зад вопиял и молил о пощаде.

- Ты спас меня от смерти, приехав во время, - проникновенно сообщил всадник, сдерживая своего горячего коня, который все норовил пуститься галопом, но вынужден был тащиться рядом с еле ползущей повозкой, - день-два, и я бы благополучно преставился со скуки среди всех этих холмов и долин. Ты глянь, красотища, аж зубы сводит!

Джон послушно огляделся. Всадник не лгал.

Гордые горы, обступившие путь, теснили друг друга гранитными плечами. Над ними рокотало небо. Ветер, пахнущий близким морем, чесал косматые вихры вереска. Из-за склонов холмов выплывали обширные поляны, на них паслись стада высокогорных шотландских коров. Животные, жуя, провожали погромыхивающий экипаж враждебными взглядами из-под спутанных челок.

- Волшебные виды, - подтвердил Джон, - мне кажется, я попал в балладу о Макбете. Все жду, когда из тумана возникнут три ведьмы и начнут предрекать мне будущее. Однако ты упомянул награду, друг. Чем ты собрался наградить меня за приезд?

- Ты забыл, какой завтра день, Банко? - ощерился всадник.

- Первое мая, что с того? Почему ты скалишься, как сатана? Задумал проказу?

- Поверить не могу, ты забыл, что завтра Бельтайн! Ты, сказочник, грезящий о ведьмах, духах и водяных! Друг чертенят и товарищ нечисти, кум призраков, гномий собутыльник, чародей кистей и красок! Забыл, что завтра самый волшебный день в году после Самайна? Праздник кельтского божка Белена, который вызовет с того света орды веселых мертвецов! Завтра у Круга Друидов, что в тридцати минутах езды от моего дома, будет шабаш, Милле. Я отведу тебя туда. Ты попадешь в сказку, в самое пекло!

"Первое мая, - подумал Милле, вслушиваясь в болтовню друга, - надо же, мы не виделись три месяца, а кажется - вчера расстались".

Лайонел Бойс был единственным другом Джона, они вместе учились в Королевской Академии художеств в Лондоне, вместе жили, вместе познавали секреты живописи. Два лучших ученика, одинаково одаренных, но при этом совершенно разных. Один спокойный и рассудительный, второй - настоящий сорванец.

В феврале Бойс уехал домой в Шотландию. В родовое поместье Тэнес Дочарн, расположенное в Шотландском нагорье недалеко от городка Каррбридж, его вызвали семейные обстоятельства. Из этого самого поместья Бойс едва не направился прямиком на кладбище.

- Как тебе моя идея с шабашем, Милле? Готов к приключению?

- Я-то готов. Лишь бы ты не начал умирать.

- С умиранием покончено, Джон. Я здоров как бык. Хотя не скрою, было худо. Я горел в аду, харкал слизью две недели. Мой грум подтвердит. Подтверди, Норри.

Возница буркнул что-то по-гэльски.