Темная гора

Осмотревшись, он повернул было обратно, но тут скрежет за спиной привлек его внимание. Глухая стена, в которую он только что уперся, разошлась в стороны, из проема одна за другой вышли юные служанки в тонких, облегающих тела одеяниях, и проплыли мимо, держа в руках серебряные и золотые кувшины, блюда, накрытые крышками и опахала. Одна из служанок скосила на Медона глаза и облизнула губы кончиком языка.

Из щели вдогонку за прелестницами вырвались такие пряные ароматы, что у Медона заурчало в животе. Он вспомнил, что с утра ничего не ел, да, впрочем, и не хотел есть. Но божественная жидкость привела его в чувство и возбудила нечеловеческий аппетит.

Из темного отверстия доносились шипение пара, шкворчание масла, стук ножей и звон посуды. А умеют ли здесь тушить рыбу, фаршированную маслинами и орехами, задумался Медон. Не кладут ли они чернослив, тем самым поганя кушанье? Знают ли они, что мяты надо класть немного, а базилика чем больше, тем лучше?

Теперь засосало под ложечкой.

Он решительно шагнул в проем и, разглядев в полутьме ступеньки, начал спуск, дабы лично наставить поваров. По широким ступеням идти было нетрудно, вдоль стен тянулись поручни, а красноватый свет, идущий снизу, освещал путь. Вскоре он вышел на открытую площадку и замер, пораженный.

Кухня гадиритов, казалось, не имела конца и края. Могучее пламя рычало под огромными котлами, из-под крышек вырывались клубы пара, а рядом суетились темные фигурки с длинными шестами в руках. На больших противнях что-то трещало и плевалось маслом.

Только собрался Медон спуститься вниз и даже сделал несколько шагов по узкому пандусу, как сообразил, что никто не поймет его советов, а языка гадиритов он не знает. Раздосадованный, пошел обратно, твердо решив сегодня же взять у Родота первый урок, и не заметил, что вместе того, чтобы подняться вверх, он направился вниз. Спохватился лишь на следующей открытой площадке.

Открывшийся вид был удивителен — отсюда, сверху, глазам его предстала гигантская полость в чреве горы, а когда он увидел отражение светильников в черной глади воды, то понял, что добрался до самого низа плавающей пирамиды.

Впоследствии он узнает, что на много десятков локтей уходит в морскую глубь ее основание, и что оно подобно скорее перевернутой пирамиде, нежели днищу обычного судна. А тогда он лишь смотрел, не отрывая взора, как у края внутреннего водоема, словно конечности огромной многоножки, волнообразно шевелятся тонкие палочки. Приглядевшись, понял он, что это на самом деле весла, а когда разглядел в слабом свете надсмотрщиков, то стало ясно — усилиями гребцов хоть и медленно, но неумолимо движется плавающая гора в нужную сторону. Гребных же колес, о которых Родот говорил, он не увидел.

И еще он понял, что полость гораздо больше, чем вначале ему показалось. Стена, к которой выводила лестница, разделяла ее на две части. Подойдя к другой стороне, Медон увидел несколько больших и малых кораблей, стоящих у причала, а среди них выделялся «Харраб», без парусной оснастки похожий скорее на обрубок судна, нежели на грозный корабль.

Рядом с ним копошились люди. Блики от факелов скользили по воде, в их свете тросы, что тянулись от «Харраба» к причалу, казались нитями, идущими к большому барабану. Оттуда доносились громкие голоса, кто-то визгливо выкрикивал одно и то же непонятное слово. Барабан вращался, из распахнутого чрева железного корабля показалась баллиста, повисла над палубой и, раскачиваясь, медленно поплыла к причалу. На полпути трос оборвался, и баллиста рухнула в воду. Всплеск и вопль досады слились воедино. Засвистели бичи, закричали надсмотрщики в ярости, а рабы от боли.

Медон увидел, как несколько рабов вдруг кинулись к надсмотрщику и, столкнув его с причала, побежали к лестницам. Они почти добрались до них, когда из мрака выступили стражники в блестящих шлемах и с копьями наперевес. Сверху наконечники показались Медону слишком большими и широкими, но тут из них вылетели струи дымного пламени. Стало ясно, что это и не копья вовсе!

Огонь лишь коснулся двух беглецов, но этого оказалось достаточно, чтобы они с. жуткими криками превратились в живые факелы, мечущиеся вдоль стены. Трое или четверо успели вскарабкаться на лестницы, и теперь они торопились добраться до площадок. Перегнувшись через перила, Медон видел, как они один за другим пролезают сквозь отверстие в полу на узкую галерею.

Под частые удары гонга в стенах, там, где упираются края длинной галереи, открываются двери, и блеск шлемов означает, что бежать некуда. В страхе сбиваются рабы в кучку на середине галереи. Широкоплечий раб с заплетенными в косицу волосами пытается влезть вверх по одному из тонких бронзовых столбов, на которые опирается площадка. Его руки срываются, но он снова и снова обхватывает скользкий позеленевший металл.

Если он дотянется до края, то успеет взобраться наверх, подумал Медон и поежился от этой мысли. Ему не хотелось столкнуться лицом к лицу со взбунтовавшимся рабом. Он отступил назад, к лестнице, и не видел, что творилось в галерее под ним.