Темная игра смерти. Том 2

Балансируя на грани сна и бодрствования, он знал, чей образ привидится ему этой ночью – Шалома Кржацека, человека, чью внешность и биографию он выучил наизусть, хотя сейчас некоторые даты и подробности утонули в тумане истинных воспоминаний. Сол никогда не был в Варшавском гетто, но теперь он видел его каждую ночь: толпы людей, бегущих под автоматным огнем к канализационным трубам, ползущих в потоках экскрементов по черным сужающимся проходам, одновременно посылая проклятья и молясь, чтобы впереди никто не умер и не закупорил путь… Сотни перепуганных мужчин и женщин, проталкивающихся в арийскую канализационную систему, проходящую под стенами и колючей проволокой. Кржацек выводил своего девятилетнего внука Леона, а сверху на них лились экскременты немцев и плавали вокруг, в то время как уровень воды все время поднимался, грозя затопить их… Наконец впереди показался просвет, но позади Кржацека уже никого не было – он выполз один под лучи арийского солнца и, развернувшись, заставил себя вновь вернуться в трубу, по которой полз две недели. Вернуться, чтобы отыскать Леона.

Зная, что это приснится ему с самого начала, Сол смирился и заснул.

Глава 62

Остров Долменн

Воскресенье, 14 июня 1981 г.

Тони Хэрод наблюдал за прибытием Вилли. За час до захода солнца реактивный самолет мягко опустился на посадочную полосу, перечерченную тенями высоких дубов. В конце ее, в маленьком терминале с кондиционерами собрались Барент, Саттер и Кеплер. Хэрод почему-то сомневался, что Вилли окажется в самолете, и чуть не раскрыл рот от изумления, когда тот появился в окружении Тома Рэйнольдса и Дженсена Лугара.

Остальные, похоже, отнеслись к этому совершенно спокойно. Джозеф Кеплер принялся знакомить всех, словно был старым другом Вилли. Джимми Уэйн Саттер поклонился и загадочно улыбнулся, пожимая ему руку. Лишь Хэрод продолжал стоять, вытаращив глаза, пока Вилли не обратился к нему:

– Вот видишь, друг мой Тони, остров – это и есть рай.

Барент более чем любезно поздоровался с гостем и дипломатично взял его под локоток. Вилли был в вечернем смокинге и черном галстуке.

– Как же долго мы ждали этого удовольствия! – улыбнулся Барент, не выпуская руки продюсера.

– Да, воистину, – улыбнулся в ответ тот.

Вся процессия двинулась к особняку в сопровождении картов для гольфа, подбиравших по дороге прислугу и телохранителей. Мария Чен, просияв, встретила Вилли в Главном зале, подставив для поцелуя щеку.

– Билл, мы рады, что вы вернулись. Мы скучали.

– Я тоже соскучился по твоей красоте и проницательности, дорогая. Если ты когда-нибудь устанешь от дурных манер Тони, пожалуйста, поразмысли над тем, чтобы стать моей помощницей. – И его выцветшие глаза озорно блеснули.

Мария Чен рассмеялась:

– Надеюсь, скоро мы все снова начнем работать вместе.

– Возможно, даже очень скоро, – кивнул Вилли и, взяв ее под руку, последовал за Барентом и остальными в гостиную.

Обед превратился в настоящий банкет, длившийся до начала десятого. За столом присутствовали более двадцати человек, но когда Барент поднялся и направился в Игровой зал в западном пустом крыле особняка, к нему присоединились только четверо.

– Мы ведь не сейчас начинаем? – осведомился Хэрод с некоторой тревогой. Он не имел ни малейшего представления, сможет ли использовать ту женщину, привезенную из Саванны, остальных же суррогатов он и вовсе не видел.

– Пока нет, – ответил Барент. – Мы по традиции обсуждаем в Игровом зале дела клуба и лишь после этого выбираем объекты для вечерней Игры.

Хэрод огляделся. Помещение выглядело впечатляюще, напоминая одновременно библиотеку, английский викторианский клуб и кабинет. Две стены с балконами и лестницами были заставлены стеллажами с книгами, повсюду – мягкие кожаные кресла с настольными лампами, посередине бильярдный стол, у дальней стены – массивный круглый зеленый стол, освещенный единственным светильником. Пять кожаных кресел, окружавших его, утопали в тени.

Барент дотронулся до кнопки на скрытой панели, и тяжелые шторы бесшумно поползли вверх, открывая тридцатифутовое окно, выходящее в залитый светом сад и длинный, мерцающий японскими фонариками коридор дубовой аллеи. Хэрод не сомневался, что стекло было непроницаемым с внешней стороны и, уж конечно, пуленепробиваемым.

Барент поднял руку ладонью вверх, словно демонстрируя Вилли Бордену помещение и открывающийся из окна вид. Продюсер равнодушно кивнул и опустился в ближайшее кресло. Верхний свет превратил его лицо в морщинистую маску, оставляя глаза в тени.

– Очень мило, – произнес он. – Чье это кресло?

– Э-э-э… мистера Траска… было, – ответил Барент. – Но вполне логично, что теперь оно станет вашим.

Саттер указал Хэроду на его место, и все расселись вокруг стола. Тони погрузился в старинное роскошное кресло, сложил руки на зеленом сукне столешницы и подумал о трупе Чарлза Колбена, которым три дня питались рыбы, прежде чем его обнаружили в темных водах реки Шилкил.