Темная игра смерти. Том 2

Пятый Ангел вострубил, и я увидел звезду, падшую с неба на землю, и дан был ему ключ от кладезя бездны…

Саттер умолк, допил остатки бурбона и упал в кресло.

– И что это означает, Джеймс? – спросил Барент. Саттер словно очнулся и промокнул лицо благоухающим лавандой шелковым платком.

– Это означает, что патовая ситуация исключается, – прошептал он хрипло. – Антихрист уже здесь. Час его наконец настал. Единственное, что нам остается, – это выполнить предписанное и засвидетельствовать бедствия, которые обрушатся на нас. Выбора у нас нет.

Барент снова сложил на груди руки и слабо улыбнулся:

– И кто же из нас Антихрист, Джеймс? Саттер безумным взглядом обвел лица присутствующих.

– Помоги мне, Господи, – взмолился он. – Не знаю. Я отдал ему на служение свою душу, но я не знаю.

Тони Хэрод резко отстранился от стола:

– Ну, это уже слишком! Я выхожу из игры.

– Оставайся на месте, – приказал Кеплер. – Никто не выйдет отсюда, пока мы не примем решение.

Вилли откинулся на спинку кресла.

– У меня есть предложение, – проронил он.

– Мы слушаем. – Барент спокойно встретил взгляд немца.

– Предлагаю завершить нашу шахматную партию, герр Барент.

Кеплер остановился и посмотрел сначала на Вилли, затем на Барента.

– Шахматную партию? – переспросил он. – Что это за шахматная партия?

– Да, – подхватил Тони Хэрод. – Что за шахматная партия? – Он прикрыл глаза и отчетливо вспомнил свое собственное лицо, вырезанное на фигурке из слоновой кости.

Барент улыбнулся:

– Мы с мистером Борденом уже несколько месяцев ведем шахматную партию, обмениваясь ходами по почте… Совершенно безобидное развлечение.

– Боже милостивый! – выдохнул Кеплер.

– Аминь, – сказал саттер, поглядев на всех мутными глазами.

– Несколько месяцев? – повторил Хэрод. – Вы хотите сказать, что все происходящее… Траск, Хейнс, Колбен… А вы, значит, все это время просто играли в шахматы?

Джимми Уэйн саттер издал какой-то странный звук, нечто среднее между отрыжкой и смешком.

– И если кто поклоняется зверю или его образу и имеет его знак на своем челе, тот изопьет чашу гнева Господня, – пробормотал он. – И будет мучим огнем и серой в присутствии святых ангелов и Агнца. И он сделает так, что всем – малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам – положено будет иметь знак на правой руке или на челе… и число его будет шестьсот шестьдесят шесть.

– Заткнись, – спокойно произнес Вилли. – Герр Барент, вы согласны? Партия почти завершена, осталось лишь доиграть ее. Если я выиграю, мы расширим… состязание… до более крупных масштабов. Если победа будет за вами, я смирюсь с настоящим положением вещей.

– Мы остановились на тридцать пятом ходу, – напомнил Барент. – И ваше положение было не слишком… э-э… завидным.

– Да, – ухмыльнулся Вилли. – Но я готов продолжить. Мы не будем разыгрывать новую партию.

– А если игра завершится вничью? – спросил Барент.

Вилли пожал плечами:

– Тогда победа будет присуждена вам. Я выигрываю лишь вчистую.

Барент кинул взгляд в окно на всполох молнии.

– Не обращайте внимания на этот бред! – вскричал Кеплер. – Он же просто сумасшедший!

– Заткнитесь, Джозеф. – Барент повернулся к Вилли: – Хорошо. Мы закончим партию. Будем играть теми фигурами, что имеются в наличии?

– Я более чем приветствую это. – Немец широко улыбнулся, продемонстрировав идеальную работу стоматолога. – Спустимся вниз?

– Да, – кивнул Барент. – Через минуту. – Он взял наушники, прислушался, затем произнес в микрофон: – Барент на связи. Выведите одну из бригад на берег и моментально покончите с евреем. Понятно? – Затем положил наушники на стол. – Все готово.

Хэрод на ватных ногах последовал за остальными к лифту. Саттер, шедший впереди него, внезапно споткнулся, повернулся и схватил Тони за руку.

– И в эти дни люди станут искать смерти, и не найдут ее, – страстно прошептал преподобный прямо ему в лицо. – Они будут искать смерти, но та будет бежать от них.

– Отвали, – бросил Хэрод, высвобождая руку. Все пятеро молча спустились вниз.

Глава 66 Мелани

Я помню пикники, которые мы устраивали в окрестностях Вены. Эти заросшие соснами холмы, луга с полевыми цветами и открытый «пежо» Вилли возле какого-нибудь ручья или в другом живописном месте. Когда Вилли снимал свою дурацкую коричневую рубашку и портупею, он являл собой образец изысканности в этих шелковых летних костюмах и широкополой белой шляпе, подаренной ему одним из актеров кабаре. До Бад Ишля, до момента предательства Нины, я испытывала наслаждение только от того, что нахожусь в обществе двух таких красивых людей. Нинина красота в те предвоенные годы достигла своего расцвета, и, хотя мы обе уже были в том возрасте, когда нас нельзя считать девушками, а по сегодняшним меркам – даже молодыми женщинами, один вид голубоглазой восторженной Нины заставлял меня чувствовать себя молодой и вести себя как юное существо.