Темная история в третьем роддоме

А к концу работы в роддом забежала Лизавета Горская, раскрасневшаяся и счастливая — подписать какие-то бумажки в бухгалтерии, и проведать заодно.

— Ну, как там твой роман? — радостно прощебетала она, скидывая на диванчик свободный пуховичок и плюхаясь рядом.

— Лиз, нафига мне нужен такой роман? — фыркнул Стас.

— В прошлый раз тебя всё устраивало, — даже расстроилась коллега.

— В прошлый раз я не знал, что мной манипулируют.

— А что, оказалось, что она тобой манипулировала? — сочувственно спросила Лиза, поджав нижнюю губу.

Дежнев присел на стул.

— Лиза, у тебя с памятью всё нормально? — уточнил Стас на всякий случай. — Ты же сама мне наглядно доказала, что это всё — манипуляция.

— Я? — искренне удивилась Лизетт, и Дежнев реально забеспокоился о ее состоянии. — Я сказала, что получилась идеально по AIDA. Я не говорила, что она специально.

— То есть, как это «не говорила»?!

— Никак, — помотала головой Горская. — А ты в смысле деле из моих слов сделал вывод, что тебя развели? Стас, — с улыбкой во все свои семьсот акульих зубов, продолжила она. — Людьми манипулируют, чтобы что-то от них получить. Что от тебя можно получить? Ну, честно?

— Конечно, я не мельница, но я и не осел, — возразил Дежнев.

— Это еще доказать нужно, — подмигнула Лиза. — До сих пор не понимаю, что в тебе находят молоденькие девчонки…

— Ой, да когда это было, — отмахнулся Стас.

— Так вот же, на днях. Девчонку ты ко мне сослал. Татьяну, вроде.

— Прямо-таки «сослал»? — буркнул Дежнев, пытаясь осознать ранее сказанное.

— А иначе зачем? — поинтересовалась Горская, навострив уши не хуже сказочной тезки.

— Скандал у нас тут был, с одной из родильниц. Вот и убрал девчонку с линии атаки, — признался Дежнев. — А причем здесь Зуева-то? — спросил он абсолютно нейтральным тоном, пытаясь скрыть бешеный стук крови в ушах.

— Подожди, — выдала Лизка, вытаращив глаза. — Так это и есть твоя… Пипетка? Ты решил, что она тобой манипулирует, и послал ее лесом? Подожди, я всю жизнь мечтала это тебе сказать, но никак повода не было. Я должна собраться. — Она сделала глубокий вдох. — Борисыч, ты ИДИОТ!

Шок вновь сменился стадией отрицания. Я не виноват! В этом виноват не я!

— Лиза, но ведь ты, ты сказала, что вся эта история — чистой воды манипуляция!

— Стас, при всем уважении: если бы я сказала, что Фрида Марковна со Львом Моисеевичем участвуют во всемирном еврейском заговоре с целью захвата мира, ты бы пошел и устроил им погром с холокостом?

— Так это же чушь! — возмутился Дежнев.

— Критическое мышление, Станислав Борисович. Критическое мышление — это то, чем профессионал отличается от профана. Не ты ли вбивал мне это в голову? Даже если я действительно имела бы в виду то, что ты понял, — какие религиозные убеждения мешали тебе проверить справедливость моих слов? Что заставило тебя принять их на веру?

Стадия отрицания сменялась стадией гнева прямо на глазах.

— Лиза, ты, конечно, молодец, и совсем тут не причем. Так что ползи к своему драгоценному Змею, — сдерживая рвущиеся наружу эмоции, попросил Дежнев.

Елизавета поднялась с дивана и взяла в руки пуховик, смешно прижав его под животом.

— Стас, я действительно не имела в виду ничего такого. И уж тем более не думала, что для тебя это настолько серьезно.

— Иди, Лиз, — махнул заведующий рукой и стал перебирать бумажки, чтобы чем-то занять руки. Во избежание.

Горская постояла минутку молча, сделала пару шагов к Дежневу. Наверное, чтобы привычно чмокнуть на прощание.

«У вас… помада на щеке, вот тут». Растерянный взгляд Татьяны и неловкий жест, когда она показывала, где именно помада, прорывались сквозь серую пелену вытесненного.

— Лиза, уходи, — понимая, что еще чуть-чуть, и он повысит голос на коллегу, приятельницу и просто беременную женщину, попросил Стас.

Горская поплелась в сторону выхода, а Дежнев, как в дежавю, сжал виски ладонями, чтобы фонтанирующие мыслями, междометиями и нецензурными выражениями мозги не взорвали черепную коробку.

Глава 51

В продолжение дежавю дверь в ординаторскую отворилась. К счастью, на этот раз вошла не Таня.

— Станислав Борисович, заболел что ли? — озабоченно спросила Мама Фрида. — Бледный весь. Температура? — она потянула пухлую руку ко лбу заведующего. — Голова болит?

— Не о том у меня голова болит, дорогая моя Фрида Марковна, — признался Дежнев.

— А-а-а. А я-то испугалась. Думаю: заболел касатик наш. На чьих плечах будет держаться отделение теперь?

— А и с плеч его долой, — предложил Стас.

Честно говоря, сейчас ему было ни до отделения, ни до Фриды Марковны, и вообще ни до кого. Хотелось где-нибудь закуклиться и вдоволь себя пожалеть.

— Ты, друг мой, это, хандрить-то прекращай! — велела командирским голосом старшая коллега. — Пошли-ка лучше, посмотришь пациентку. Не нравится мне она.

— Думаете, мне понравится? — скорее по инерции ответил Стас.

— Надеюсь. Но не верю, — призналась Фрида Марковна.

Сейчас ему только тяжелой пациентки не хватало. Для полного счастья.