Темная харизма Адольфа Гитлера. Ведущий миллионы в пропасть

Тем не менее назначение Гитлера на пост канцлера вовсе не рассматривалось всеми как поворотный пункт в истории Германии. «Поначалу мы не воспринимали его серьезно, — вспоминает Герберт Рихтер, ветеран Первой мировой войны и человек, обладавший иммунитетом к обаянию Гитлера, — поскольку в первом правительстве Гитлера нацисты были даже не в большинстве». Рихтер считал, что до тех пор, пока Гитлера «будут окружать разумные люди, он не принесет особого вреда»^‹16›. Что касается социалиста Йозефа Фельдера, то он вспоминает: «Мы считали, что сможем контролировать его [Гитлера] с помощью парламента, — какая глупость!»^‹17› И даже воочию увидев ту пропасть, в которую Гитлер привел Германию, фон Папен по-прежнему отказывался взять на себя полную ответственность за свой катастрофический просчет при выдвижении Гитлера. Он считал, что Гитлер стал канцлером «в результате нормального демократического процесса» и что «логично было предположить, что разумный глава государства не будет вести политику, которую вел безответственный глава нацистской партии»^‹18›.

Но для тех, кто безоговорочно верил в харизматичное лидерство Гитлера, этот момент имел огромное значение. Во время предвыборных выступлений Гитлер открыто говорил, что презирает демократию и хочет вымести ее поганой метлой. Тем не менее для сторонников Гитлера это демократическое назначение стало не просто изменением в правительстве — это было изменение в немецкой политической системе. «Лично я никогда не был демократом, — говорит Рейнхард Шпитци, который в то время был убежденным нацистом. — Я считаю, что страной нужно управлять так же, как и крупной компанией. В ней, разумеется, должен быть совет специалистов и все такое, но я никак не видел главенствующей роли парламента. Когда мы столкнулись с такой серьезной проблемой, как экономический кризис, столкнулись с голодом и безработицей, мы все ждали генерального директора, как это было бы в большой компании. Вы находите подходящего человека — и он во всем наводит порядок»^‹19›.

Что же касается президента Гинденбурга, то перед смертью он действительно увидит становление «новой монархии» — однако, отнюдь не той монархии, которой он так ждал.

Часть вторая ПУТЬ К ВОЙНЕ

Глава 7 Мессия

Вечером 30 января 1933 года Адольф Гитлер стоял в окне рейхсканцелярии и наблюдал за тем, как перед ним торжественным маршем с зажженными факелами проходят стройные колонны нацистских штурмовиков. Но, несмотря на это свидетельство представления о своем могуществе, Гитлер знал, что его позиции в качестве канцлера не так уж сильны. За него и его нацистскую партию проголосовало менее половины населения Германии. В Кабинете министров было всего три нациста, а он, как и предыдущие несостоятельные канцлеры, вынужден был руководить с согласия президента Гинденбурга в соответствии со статьей 48 действующей конституции.

Во время избирательной кампании Гитлер ясно дал понять, что хочет очистить Германию от демократии. Но настоящему харизматичному лидеру необходима поддержка масс — даже в однопартийном государстве. Без этой поддержки Гитлер мог лишь цепляться за власть как откровенный диктатор, но он никогда бы не стал тем, кем стремился стать, — всенародно признанным государственным деятелем.

Поэтому он должен был добиться поддержки, которая бы превосходила поддержку его партии. Чем больше его ассоциировали с действиями отдельных нацистов и чем больше он углублялся в детали конкретной политики, тем больше рисковал быть воспринятым немецкой общественностью как обычный политический деятель, наподобие многих других. Поэтому в течение первых полутора лет своего канцлерства Гитлер старался не только избавиться от бремени 48-й статьи и Веймарской конституции в целом, но и всеми способами продемонстрировать, что он не только лидер нацистской партии, но и правитель всей Германии. Для достижения этой цели он прикажет убить многих старых товарищей по партии.

В начале своего канцлерства Гитлер действовал достаточно предсказуемо. Он всегда был сторонником насилия по отношению к своим оппонентам, и с первых минут прихода к власти начал подавление оппозиции. В этом отношении ему больше всего помогали действия Германа Геринга. Геринг, как министр внутренних дел Пруссии, непосредственно руководил силами полиции на самой большой земле Германии. В директиве от 17 февраля 1933 года он достаточно ясно обрисовывает свои пожелания: «Сотрудники полиции, открывающие огонь из табельного оружия (револьвера) при исполнении обязанностей, будут защищены лично мною, невзирая на последствия использования оружия»^‹1›. Спустя несколько дней, во время своего выступления в Дортмунде, он резюмирует свое отношение к правам человека: «Пуля, вылетевшая из полицейского пистолета, — это моя пуля. Если вы считаете это убийством, то я — убийца… Я знаю два вида законов, поскольку знаю два вида людей: те, что за нас, и те, что против нас»^‹2›.