Темная харизма Адольфа Гитлера. Ведущий миллионы в пропасть

Нацисты жили в мире, где, по словам д-ра Гюнтера Лозе, работавшего в Министерстве иностранных дел Германии, «каждый стремился быть ближе к нему (т. е. к Гитлеру). Просто пользоваться его благосклонностью, попадаться ему на глаза, на обеде или на заседании — не важно. Оказаться рядом с ним хоть раз. Это было событием для каждого. Берусь утверждать, что любое письмо, любое предложение, поступавшее в Канцелярию руководителя партии, — от кого бы оно ни исходило — всегда было продиктовано стремлением доказать, что автор — верный сторонник Адольфа Гитлера»^‹29›.

Пусть так, но все же это не вполне объясняет поведение штурмовиков, которые вломились в дом Руби Бамбера в Нюрнберге и убили его отца. Их желание калечить и убивать евреев, крушить их собственность объяснялось их собственными глубоко укоренившимися убеждениями. Эти убеждения могли подпитываться и поощряться нацистской пропагандой и всей инфраструктурой нацистского государства, но все же изначально это были убеждения, которые возникли в среде злобных антисемитов задолго до того, как Гитлер вышел на сцену. Гитлер дал им одно — свободу действий и право действовать без ограничений.

Задолго до всплеска насилия «Хрустальной ночи» еженедельник «Das Schwarze Korps» — официальный орган СС — публиковал статьи, исполненные глубокой ненависти по отношению к евреям. Спустя неделю после ужасов ночи с 9 на 10 ноября в журнале появилась статья под заголовком «Мразь наглеет!», открыто призывавшая к актам коллективного возмездия против евреев. Эта статья дает представление о том менталитете, который чуть позже способствовал появлению лагерей смерти: «Берегитесь же, евреи! Горе вам всем, если хоть один из вас, или его соучастник, нанятый и зараженный вашей ненавистью, посмеет поднять свою подлую руку на немца! Не он один будет отвечать за смерть и страдание немца — все вы вместе ответите! Пусть поймут это те, кто не понял нашего первого, нежного, предупреждения (т. е. „Хрустальной ночи“). И мы не станем предаваться судебному крохоборству, выясняя, кто конкретно прав, а кто виноват. Ведь, согласно международному праву, мы не находимся в состоянии войны с мировым еврейством. Евреи и немцы — не равноправные стороны в судебном процессе, и не надо ставить нас на одну доску с ними. Есть только одно право — наше право, наше право на самозащиту, и мы сами будем решать, когда и как его осуществить»^‹30›. В другой статье — в декабре 1938 года — автор высказался еще более определенно относительно участи евреев: «Как только кто-нибудь — еврей или еврейский наемник — поднимет оружие против одного из руководителей Германии, в тот же день в Германии не останется ни одного еврея! Надеюсь, всем понятно, что это значит!»^‹31›

Газета «Das Schwarze Korps» требовала немедленно ужесточить преследование германских евреев. «Раз это необходимо, раз уж мы больше не хотим слышать ничьих протестов и раз никто на свете не может нас остановить — значит, мы добьемся полного и окончательного решения еврейского вопроса. Наш план ясен и понятен: полное исключение, полное разделение! Что это значит? Это значит не просто удаление евреев из германской экономики, которую они подло предали своим подстрекательством к войне и убийству. Евреев надо убрать с наших улиц, из наших домов и кварталов, их надо поместить в специальные места, где они будут среди своих, где они будут общаться друг с другом, и минимально контактировать с немцами»^‹32›.

Теперь открыто признавалось, что устремления СС вполне совпадают с бредовыми идеями Гитлера. Это была горючая идеологическая смесь, представляющая собой коктейль из ненависти и мировых амбиций, которая ясно свидетельствовала, что СС готовы к бойне. Бультерьеров спустили с поводка.

Глава 11 Воплощение замысла

Тридцать первого августа 1939 года, за день до того, как солдаты вермахта вошли в Польшу, положив тем самым начало Второй мировой войне, американский журналист Уильям Лоуренс Ширер следующим образом описывал настроения, царившие в Германии: «Все настроены против войны. Люди открыто говорят [об этом]. Как может страна ввязываться в глобальный военный конфликт, если население выступает решительно против него?»^‹1› Точку зрения Ширера о глубине антивоенных настроений разделяли и чиновники СД, службы безопасности рейхсфюрера СС. За год до того ими был подготовлен секретный отчет, гласивший, что общественность Германии «подавлена тревогой за свое будущее» и что «большая часть населения обеспокоена тем, что в конце концов война положит конец экономическому процветанию и приведет саму Германию к гибели»^‹2›. Еще один отчет СД так описывал положение в сельской местности: «Повсюду царит волнение и напряженность, единственное желание людей можно выразить в нескольких словах: „Пожалуйста, не нужно войны!“»^‹3›