Темная комната

— Тем не менее, вы утверждаете в своем сообщении следующее: «Ей очень трудно говорить о самой себе». — Он взглянул на доктора. — А значит вы сами настаивали на том, чтобы она вела беседу на указанную вами тему.

— Глупость какая-то! — рассердился Алан. — Я писал мистеру Кингсли только потому, что полагал, будто он действительно заботится о благополучии своей дочери. Как лечащий врач Джинкс, я считаю в ее интересах восстановление добрых дружеских отношений с собственным отцом. Однако если его единственным ответом стал визит разглагольствующего адвоката, то есть вас, то, очевидно, она оказалась права, а я — нет. Ее отец заинтересован только в манипулировании ею, и ничего хорошего из нашей встречи все равно не выйдет. — Он передвинул пачку бумаг на столе. — Очевидно, в ваших повторяющихся инструкциях кроется какая-то угроза. Будьте любезны, подскажите мне поточнее, что же это?

— Ну, а теперь настала ваша очередь говорить глупости, доктор Протероу.

— Боюсь, что я перестаю что-либо понимать. — Алан, недовольно нахмурившись, изучал лицо адвоката. — Мне совсем не интересно шутить с благополучием своих пациентов. Если мистер Кингсли ищет повода не платить мне, тогда я склонен обсуждать эту проблему с самой мисс Кингсли. Я уверен, что она с уважением отнесется ко всем тем условиям, на которых настаивал ее отец, действуя от ее имени. Пожалуйста, передайте своему клиенту, что я не склонен обсуждать характер его дочери. Между прочим, она совершенно не волнуется, вспоминая о прошедших событиях. В дополнение могу добавить, что лично я абсолютно не согласен с предположениями полиции о том, что она совершала попытку самоубийства. — Он подался вперед. — Кроме того, вы можете также передать ему мое профессиональное мнение: самую большую угрозу для покоя Джинкс представляет собой именно мистер Кингсли. Она испытывает к нему противоречивые чувства, которые могут быть прояснены только в процессе беседы между ними. Особенно это касается смерти ее мужа. Помимо этого, ее волнует постоянный контроль над ней со стороны отца и его непрекращающееся вмешательство в ее личную жизнь. Однако, ввиду его отказа переговорить с ней, единственной альтернативой будет полный разрыв отношений с ее стороны. — Он решительно положил обе ладони на стол и поднялся. — Всего хорошего, мистер Кеннеди. Думаю, вы будете настолько любезны, что изложите мои взгляды настолько же подробно и старательно, как только что передали мне мнение вашего клиента.

Адвокат тоже поднялся. Лицо его просияло:

— В этом нет необходимости, доктор Протероу, — забормотал он, похлопывая себя по нагрудному карману. — Все уже записано на пленку. Кажется, я уже говорил вам, что мистер Кингсли настаивает на том, чтобы все разговоры были зафиксированы документально, когда дело касается его интересов. Уверен, что он с большим вниманием выслушает все то, что вы ему сказали. Всего вам доброго.

* * *

Через десять минут на столе Алана зазвонил телефон, и врач, горько усмехнувшись, снял трубку.

— С вами хочет поговорить преподобный Саймон Харрис, доктор Протероу, — сообщила Хильда. — Что ему сказать?

— Мне сейчас не до него, — буркнул Алан.

— Он говорит, что это очень важно.

— Естественно, — саркастически заметил доктор. — Если кто-то когда-то сознается в том, что его звонок не очень важен, то это будет памятный день в истории человечества.

— Похоже, вы сердитесь.

— Именно так. — Он вздохнул. — Хорошо, соедините меня с ним.

В трубке раздался голос Саймона:

— Доктор Протероу? Вы меня помните? Я друг Джинкс Кингсли. Я приезжал навестить ее в четверг.

— Помню.

— Я сейчас оказался в очень трудном положении. — В голосе молодого человека прозвучала тревога. Он замолчал, а потом добавил: — Джинкс уже сказала вам, что Мег и Лео мертвы?

Алан машинально погладил бороду:

— Нет.

— Их убили. Это произошло в тот же день, когда она пыталась покончить с собой.

Алан уставился на репродукцию гравюры Альбрехта Дюрера «Рыцарь, Смерть и Дьявол», висевшую на стене напротив. «Как она сейчас здесь к месту!», — невольно подумал он.

— Мне очень жаль, мистер Харрис. Вы, наверное, сильно переживаете.

— У нас не было много времени, чтобы переживать, — словно извиняясь, проговорил Саймон. — Полиция уехала только час назад.

— Мне очень жаль, — повторил Алан. — Почему вы думаете, что Джинкс уже все знает?

— Мне сообщил об этом ее помощник.

— Вы имеете в виду Дина Джарретта?

— Да.

— А ему откуда все стало известно?

Саймон вздохнул:

— Очевидно, после того, как вчера к Джинкс приходили полицейские, она начала что-то подозревать. Вечером она позвонила Дину и уговорила его связаться с Уолладерами для подтверждения ее опасений. — Он немного помолчал. — Получается, что она знала об этом до того, как нам сообщили официально. Моих родителей поставили в известность вчера вечером, а сегодня утром они ездили на опознание тела. Мать места себе не находит. Она обвиняет Джинкс в смерти Мег.

«Интересно, что еще утаивает от меня мисс Кингсли?» — подумал доктор.

— А зачем вы сейчас все это мне рассказываете?