Темная легенда (ЛП)

Франческа уловила страх девочки. Было просто невозможно не почувствовать его, когда та была так напугана, а они были соединены. Франческе потребовался невероятный самоконтроль, все ее накопленное за века терпение. Она знала, что была могущественной и что с легкостью могла справиться с трудными ситуациями. Но она также понимала, что должна казаться человеком. Она приучила себя выглядеть человеком, приучила, чтобы ее реакции смотрелись совершенно нормальными. Она приучила себя даже мыслить как человек. Все эти предосторожности были необходимы, чтобы защитить себя от немертвых. Также это не позволяло отыскать ее карпатским мужчинам. Даже сканирование сознания указывало, что она человек, не карпатка. Она ни за что не хотела рисковать всплеском силы, который привлечет к ней внимание как представителей ее собственного вида, так и немертвых.

— Все в порядке, лапочка. Я не позволю ему дотронуться до тебя. Я знаю все, все-все, все те ужасные вещи, которые он проделывал с тобой. Полиция заберет его и запрет так крепко, что он никогда не сможет вернуться назад, — она еще раз воспользовалась своим голосом, чистыми нотками правды и честности, чтобы девочка не уходила слишком глубоко в себя, когда ее отец войдет в палату.

Франческа медленно вернулась в себя. И как всегда, когда она, исцеляя, покидала тело, Франческа чувствовала себя уставшей вплоть до изнеможения. Она поднялась со спокойной, неторопливой грацией, распахнула дверь и поманила Брайса внутрь.

— Это ее отец. Это он совершал все эти ужасные деяния против ребенка. Вызови полицию и убедись, что они незамедлительно прибудут сюда, чтобы арестовать его. Спроси Аргасси, воспользуйся моим именем. Скажи ему, я просила сообщить, что это чрезвычайная ситуация.

Брайс взглянул на Скайлер, все еще лежащую в позе зародыша, ее глаза были пустыми и мутными.

— Если она не сможет рассказать им, Франческа… — он замолчал, поскольку черный пристальный взгляд Франчески начал тлеть. Временами сострадательная целительница выглядела устрашающе.

— Она не будет давать показания, — сделав это утверждение, Франческа отвернулась от него.

Брайс не успел дотронуться до двери, как та неожиданно распахнулась, отбрасывая его назад, от чего он упал на кровать. Огромный грубый медведь в облике человека, пошатываясь, вошел в палату и, моргая, уставился на них полными ненависти глазами. Его огромные руки то сжимались в кулаки, то разжимались. Он едва взглянул на Брайса, очевидно считая его не более чем помехой. Его пристальный взгляд остановился на Франческе, чья рука лежала на Скайлер.

— Что это такое? — взревел он. — Как ты осмелилась войти в палату моей дочери, когда я сказал, что никому не позволено находиться здесь. Кто ты такая?

Франческа понизила свой голос, пока он не стал мягким и чистым, как легкий ветерок.

— Я детский адвокат. Она ужасно больна, мистер Томпсон, и я хотела бы, чтобы вы покинули эту комнату, пока не расстроили ее еще сильнее.

В ее голосе прозвучало такое принуждение, что мужчина почти повернулся, чтобы уйти, и поднес одну руку к двери, чтобы толкнуть ее. Потом он развернулся, тряся головой, хитрая дикая ненависть собралась в его глазах.

— Ты, маленькая сучка, ты не можешь говорить мне, что делать со своей собственной дочерью, — он сознательно направился через комнату прямо к ней. Скайлер была жизненно необходима ему, в данный момент она была его единственным способом достать наркотики.

Он преуспел в запугивании остальных, признала Франческа. Он усовершенствовал свою технику годами практики на Скайлер и ее матери. Он был грубым животным, человеком со специфической потребностью причинять боль и вызывать страх у других. Она легко его «читала», узнавая какую радость ему приносит причинение боли другим — мужчинам, женщинам, детям, без разницы. Ему было необходимо делать это. Франческа видела Брайса, старавшегося стать невидимым, съежившегося в углу, старающегося добраться до двери. Если это у него получится, он сможет вызвать охрану и незамедлительно привести помощь.

Франческа контролировала биение своего сердца, зная, что Скайлер все еще цепляется за нее, все еще ждет, чтобы увидеть, верна ли она своему слову. Франческа послала ей волну уверенности, спокойствия, которого сама в действительности не ощущала. Этот мужчина по ее команде должен был выйти за дверь. Он был человеком, и скрытого принуждения в ее голосе должно было быть достаточно, чтобы контролировать его, но это не сработало. Она могла бы справиться с ситуацией, используя другие силы и навыки, но это было рискованно, учитывая присутствие в палате Брайса и легендарного вампира где-то в городе. Люциан бы почувствовал всплеск силы, узнал бы, что прикосновение было женским. Что в свою очередь могло бы навлечь значительные проблемы на больницу, на ее друзей точно так же, как и на нее саму.