Темная любовь

Нет, ответил я. Тот, со шприцом, вернулся и всадил мне адреналин прямо в сердечную мышцу Я думал насчет прокалывания новых отверстий, но мне некому было показать эти части моего тела, так что я не видел надобности зря тратить деньги. Прокалывание отверстий на теле может быть дорого, а я жил на жалкие чеки пособия по безработице с тех пор, как меня выгнали из мясников пять месяцев тому назад. Первый прокол в ухе я сделал в старших классах, бесплатно его исполнила девочка по имени Снуки иглой и пробкой. Остальные дырки мне забивали автоматом в "Спенсер гифтс" на торговой улице, где было дешево, а нос я себе проколол сам однажды ночью, надравшись перцовки. Предоставленный самому себе, я, может, и сделал бы все остальные дырки сам, но в тот вечер, когда Мария меня поймала, еще их не было А я их не чувствую, сказала Мария. Покажи. Она задрала мою рубашку до подмышек и провела по груди ногтями. Бездельники вокруг нас прекратили разговоры и повернулись посмотреть.

Розовые титечки, сказала она, хватая их и оттягивая, как резинку.

Я вздрогнул. Мария улыбнулась и стала теребить мои соски острыми ногтями. У меня член начал вырастать, но ему не было места, куда расти Она провела ногтями мне по коже, оставив длинные красные царапины, и ее жемчужные зубы влажно блеснули. Ничего так не заводит, как блаженная улыбка на лице садистки, когда она делает тебе больно.

У тебя легко следы остаются, сказала она. Мне это в кайф.

Она резко ударила меня по лицу ладонью, подкинув челюсть и заставив прикусить язык. Я почувствовал вкус крови. Сердце пропустило удар. Член нашел, куда расти. Классный красный блеск, сказала Мария. И самым острым ногтем провела четыре линии у меня на груди, образующие букву М, как будто рисовала знак Зорро.

Ноготь окрасился моей кровью. Она сунула его мне в рот, заставив облизать. Потом стерла с моей груди другие капли и обтерла руку о мои губы. Опустила мою рубашку, и она пропиталась моей кровью. Мария схватила меня за носовое кольцо, вскочила с табуретки и сдернула меня тоже.

Куда ты меня ведешь? спросил я, уплывая в странной эндорфинной горячке. Она дала мне ощутить вкус того, чего я жаждал отчаянно, это пушер так бесплатно дает попробовать капельку товара, которым нагружен его грузовик. Она положила руку мне на штаны и ощутила твердость члена:

доказательство если оно ей было нужно, что я не притворяюсь.

Не хочу устраивать бесплатный спектакль для этих стервятников, шепнула она мне в ухо. И зубы ее впились в его мочку, будто она была готова его откусить. Я тебя отвезу к себе, Гэри. Тебе там понравится.

Я охотно шел за ней, а она тянула меня через толпу, вниз по чугунной винтовой лестнице, через заднюю дверь, через притон наркоманов в темной аллее, где толпились в тени кучки людей неопределенного пола, передающих друг другу резиновый жгут и старающихся покрепче затянуть его на руке.

Она отвела меня к своему "форду-маверик" семьдесят четвертого года, завела мне руки за спину и сковала их испанскими наручниками, заставила меня свернуться в багажнике, липкой лентой залепила мне рот, захлопнула крышку щелк! и оставила меня в небесной тьме В ночь убийства 22 апреля 1942 года жена Дональда Фирна была в больнице и рожала их третьего ребенка Сам Фирн был железнодорожным механиком двадцати трех лет от роду. Единственная причина, по которой он нам сегодня известен, заключается в том, что его потрепанный старый "форд" застрял в грязи утром двадцать третьего апреля по дороге с места убийства Алисы Портер. Его вытащил какой-то фермер на тракторе, и когда помощники шерифа, обшаривавшие местность, спросили, не видел ли он чего-нибудь странного, фермер дал им полное описание и машины, и водителя. Иначе убийство так и осталось бы тайной, и у Марии не было бы возможности привлечь мое внимание такой хлесткой фразой.

Дональд Фирн даже ни разу не разговаривал с Алисой Портер до того вечера, когда подобрал ее на улице Пуэбло по дороге домой в самый разгар грозы. Был свидетель, который слышал ее крик и сквозь дождь разглядел, как она оказалась в машине, где кто-то был и это был последний человек, кроме Фирна, который видел ее живой. Фирн отвез ее в заброшенную деревню и привязал к алтарю в старой мораде церкви, которую построили набожные испанские сектанты-католики, известные как Hermanos Penitentes[10]. Всю ночь он ее пытал, а снаружи бушевала гроза и вспыхивали молнии. Когда он закончил свою работу, Алиса не была мертва, но он никак не мог ей позволить его опознать перед полицией и потому ударил ее по голове молотом и сбросил тело в колодец. Тот самый дождь, который обеспечил ему прикрытие, чтобы ее похитить, поставил ему западню из раскисшей грязи, где он застрял, как муха на липучке, и привел к окончательному признанию, обвинению и вечному удушью.