Темная лошадь

Пирс увидел напряженные линии, изменившие лицо юноши. Упорное выражение этого лица демонстрировало его силу и желание выжить. Он заметил это и раньше, а сейчас это совершенно ясно проглядывало в стиснутых челюстях, напряженных мускулах вокруг рта и в том, как юноша не старался избегнуть правды. Это было хорошо. Габрэну понадобятся любые преимущества, чтобы дожить до следующей зимовки. Знахарь встал на колени перед Кором и посмотрел на воина. Дрожь пробегала под челюстями Кора, там, где кровь прилила к коже, и от жара на лбу выступили капельки пота.

— Чары, — медленно произнес Пирс, как будто вспоминая давно забытый отрывок. — Это расположение в определенном порядке различных потоков энергии, составляющих магию, в одну разрушительную силу, которая может проникать через большинство преград. Они часто проявляются в виде синего пламени. Они сильны только в той мере, в какой силен владеющий ими человек. Но, если они неподконтрольны, они могут проявиться как непроизвольные действия в моменты сильных переживаний.

— Я не понимаю. Ты полагаешь, эта сила пришла из меня? — тихо спросила Габрия.

— Возможно, ее породил еще кто-нибудь в комнате, но на это не похоже, — ответил он.

— Пирс, я ничего не знаю об этом волшебстве. Как же я могу насылать какие-либо чары?

Пирс прямо посмотрел на Габрию и скулил:

— Есть только две возможности. Если это не Медб наделил тебя этой способностью, тогда она перешла к тебе от предков.

— Нет, этого не может быть! — крикнула Габрия исполненным ужаса голосом.

Пирс зажал камень, а свободной рукой потер подбородок.

— Я упрямый старик, Габрэн. Я вижу нечто, чего я не могу понять, и я стараюсь добиться ответа, потому что мне страшно. Ты являешься единственным ответом, который мне виден. Если ты не использовал Силу Трумиана, даже неумышленно, тогда это превосходит мое понимание. Я не уверен, что имело место волшебство. Только это может ответить на наш вопрос.

Он протянул камень к огню и любовался теплыми отсветами, растекающимися по его рукам подобно крови.

— Мой учитель сказал мне однажды, что давным-давно степные кланы породили величайших волшебников, потому что они не управляли магией, а вживались в первобытные силы. Он всерьез полагал, что способность владеть этими силами является врожденным талантом. — Он помолчал, затем произнес: — К сожалению, легенды о тех годах со временем стали смутными и полны предрассудков. После разрушения города Мой Тура и гонений на волшебников никто не желает помнить, откуда возникает такой талант.

Внезапно большой камень в руке Пирса начал вспыхивать. Сначала Габрии показалось, что это было всего лишь мерцание костра, отражающегося в темной глубине драгоценного камня. Но свечение усиливалось, исходя из непрозрачной глубины, пока камень не заполыхал алым свечением, затмив дневной свет и пламя костра. Весь шатер заполнился красноватыми сполохами.

— Теперь мы знаем. Завяжи клапан шатра, — приказал Пирс. Очень осторожно он протянул камень к лицу Кора, в то время как снопы сверкающих вспышек во все стороны вырывались из камня. Габрия послушно заковыляла и трясущимися пальцами завязала концы завязок. Она вернулась к знахарю и стала наблюдать в благоговейном страхе. Казалось, лучи света из камня проникали в голову воина.

— Что делает этот камень? Что он из себя представляет? — прошептала она.

Пирс медленно ответил:

— Я не знаю точно, чем он является, а только, что он делает. — Слабая улыбка коснулась его губ. — Раньше у меня не было нужды пользоваться им.

— Он ему поможет?

— Надеюсь, что да. Мой старый учитель дал мне его перед смертью. Он сказал, что это излечивающий камень, который может обрести силу только в присутствии магии. Предполагается, что камень способен удалить все следы магии из пораженного ею человека.

Пирс положил камень Кору на лоб, и они стали молча наблюдать. Лучи света собрались в один нисходящий поток, который плясал над лицом Кора. С изумлением Габрия обнаружила, что лучи не освещали его кожу, а впивались в нее, как яркие иглы. Ей казалось, что она должна была бы прийти в ужас от этого явного проявления ереси и бежать, пока она не втянута в это дальше, но она сдержалась и следила за этим светом с неосознанной зачарованностью.

Камень бью прекрасен, и, если он может лечить, он является положительным явлением. Кроме того, он привел ее к пониманию магии. Вероятно, волшебство является более сложным и многоликим, чем она представляла, с добрыми и злыми проявлениями и всеми оттенками между ними. Ее душа была потрясена этим открытием. Считалось, что волшебство всегда бывает только злое, что это темная сила, которая толкает людей на совершение отвратительно жестоких и безнравственных деяний. Казалось, что магия едва ли может быть полезной. Она отбросила эти беспокойные мысли и вместо этого стала тревожиться о том, что может сказать знахарь, когда камень завершит свою работу.