Темная лошадка

Сексуальная притягательность Рене де Сен-Сирка могла сравниться разве что с его деловыми качествами. Когда Рита вынуждена была появляться с ним на светских приемах, то с ревностью замечала горящие взгляды дам, наблюдавших за ее мужем. В этих взглядах она легко читала тоску, желание, зависть. Он был не похож на остальных мужчин своего круга, вечно озабоченных, усталых и прагматичных дельцов. Древняя и знатная кровь, текущая в его жилах, придавала ему легкость, изящество, те неуловимые властность и притягательность, которые не приобретешь ни с возрастом, ни за деньги. Их можно только унаследовать.

И вот теперь этот прекрасный мужчина, по какой-то нелепой случайности ее супруг и повелитель, стоял перед Ритой, глядя на нее магнетическими голубыми глазами, оживляя давно и, казалось бы, прочно забытые чувства.

Рене подошел так близко, что сквозь ткань халата она уловила тепло сильного мужского тела, тонкий, только ему присущий аромат, ощутила его дыхание и биение сердца.

Как хорошо, что он снял деловой костюм, мелькнула в голове непрошеная мысль. В нем он похож на неприступную скалу, а сейчас, в тонкой белой рубашке и в синих джинсах, — так притягателен… и так недоступен.

— Мне подумалось, что я многое могу тебе дать. А ты… ты ведь сильно желала меня, если не ошибаюсь. Очень сильно. Тогда мне показалось это взаимовыгодным обменом.

Мысли отчаянно путались в голове Риты. Ей уже ничего не было нужно, только бы муж снова обнял ее, как тогда, давно, в далекие счастливые времена тысячу лет назад. «Сильно желала», — сказал он. Можно ли желать воздух, которым дышишь? Можно ли желать хлеб, который ешь? Рене был для нее воздухом и хлебом, самой жизнью, давая возможность быть рядом с ним, любить его, боготворить. Так почему же, почему все это теперь потеряно? Что за злую шутку сыграла с ними судьба?

— И раньше ты не спрашивала, почему я женился на тебе, — прошептал он.

— Ты высказался вполне ясно в первые дни нашего знакомства, — выговорила наконец Рита, с трудом разлепив пересохшие губы. Сердце билось где-то в горле. В висках стучало.

— Это было давно. С тех пор ситуация изменилась. — Рене внимательно посмотрел в ее туманящиеся желанием глаза. — Но, как это ни печально для тебя, ты все еще продолжаешь желать моих ласк.

— Вот уж нисколько! — из последних сил возразила Рита. Не хватало еще, чтобы он заметил эту позорную слабость и стал издеваться.

— Ты и вправду так думаешь?

В голубых глазах Рене появилось опасное выражение. Крылья его породистого носа затрепетали, и он совершил вдруг самую невозможную вещь на свете — медленно притянул задрожавшую от этого прикосновения женщину и одарил долгим, глубоким, чувственным поцелуем, покоряя и подчиняя своей воле.

Вмиг он показал Рите, кто на самом деле здесь хозяин. Добившись того, что она растаяла в его сильных руках, словно податливая восковая статуэтка, Рене принялся целовать со всей пылкостью человека, восемь месяцев не видевшего жену. Поддаваясь умелым ласкам, Рита с удивлением осознала, что отвечает на поцелуй со всей страстью, на которую только была способна.

В висках оглушительно стучали какие-то молоточки, колени подгибались, перед глазами поплыли разноцветные круги. Только сейчас Рита поняла, как тяжело ей было вдали от Рене. Она была готова забыть все их размолвки, никогда больше не возражать мужу, только бы он продолжал целовать ее так же страстно и в то же время бережно, а потом поднял бы на руки, и…

— Рита, — вдруг произнес муж, внезапно отстраняясь.

Она непонимающе уставилась на него, не в силах возвратиться к реальности.

— Дэнни плачет, — встревожено пояснил он, глядя на дверь в соседнюю комнату.

Оттуда действительно слышалось недовольное хныканье. Видимо, малыш проснулся в незнакомой комнате и, испугавшись, решил, на всякий случай, призвать маму.

Рита с трудом заставила себя покинуть кольцо сильных рук мужа, вдруг ставших такими ласковыми. Бывали в ее жизни моменты, когда она думала, что им больше не придется испытать мгновения, подобные этому. Что между ними все кончено. Но порой она надеялась, что произойдет чудо и Рене забудет про оскорбленную гордость, проявит понимание, простит ее…

— Дэнни, — повторил обеспокоенный отец, еще не умеющий разбираться в детских плачах.

Рита же прекрасно понимала, что малыш просто капризничает, и медлила пойти успокоить его. Когда же все-таки направилась в комнату, где спал сын, то уловила звук хлопнувшей двери. Муж воспользовался ситуацией и ретировался сам, видимо немало смущенный происшедшим.

Тяжело вздохнув, Рита поправила одеяльце, сползшее, когда малыш вертелся в колыбельке, и вручила ему плюшевого мишку, упавшего на пол. Дэнни сразу же успокоился и заснул, крепко обняв любимую игрушку.

Удостоверившись, что все в порядке, Рита присела на кровать, рядом с которой стояла колыбель, подперла голову рукой и глубоко задумалась.