Темная лошадка

На улице было тихо. Ни одно окно в больших красивых домах не светилось; их обитатели даже не подозревали о том, что творится у ближайших соседей. Только в углу первого этажа в особняке Сибрайтов горел свет. На втором этаже было темно. Интересно, спит Кристал или нет?

Молли сказала, что Брюс «отправил ее спать». Как будто ребенка. Дочь неизвестно где, похищена, а он отправляет жену спать, пообещав, что разберется сам. Если б Кристал не посмотрела видеозапись, возможно, Брюс просто выбросил бы ее в мусор, как пачку рекламных листовок.

Мы с Молли вошли через парадную дверь и прокрались по коридору к кабинету Брюса Сибрайта, где горел свет. Дверь кабинета была открыта. Брюс, бормоча что-то себе под нос, рылся на полках у телевизора.

– Это ищете? – спросила я, шагнув в комнату и доставая из кармана кассету.

Он резко обернулся.

– Что вы здесь делаете? Как попали в мой дом?

Тут его злобный взгляд упал на спрятавшуюся за моей спиной Молли.

– Молли? Это ты впустила ее?

– Елена может помочь…

– Чем помочь? – осклабился он, решив отпираться до последнего, пусть даже я стою перед ним с кассетой, на которой записано похищение его падчерицы. – Мы ни в чьей помощи не нуждаемся!

– Вы думаете, что можете разобраться самостоятельно? – спросила я, бросая кассету ему на стол.

– Думаю, вы можете убираться из моего дома, или я вызову полицию!

– На меня такие угрозы не действуют. Мне казалось, вы еще утром это усвоили.

Его глаза сузились, губы сжались в ниточку.

– Елена раньше работала следователем в полиции нашего округа, – выйдя из-за моей спины, пояснила Молли. – Она все знает про тех, у кого работала Эрин, и…

– Молли, иди спать! – оборвал ее Сибрайт. – С тобой, юная леди, я разберусь завтра. Подслушиваешь чужие разговоры, без разрешения суешься в мой кабинет, приводишь в мой дом эту особу… Тебе за многое придется ответить!

Молли вздернула подбородок и смерила отчима долгим взглядом.

– И тебе тоже, – промолвила она, повернулась и вышла из комнаты с поистине королевским достоинством.

Сибрайт закрыл за ней дверь.

– Как ей пришло в голову обратиться к вам?

– Хотите верьте, хотите – нет, но люди, живущие в вашем доме, имеют свои собственные суждения, и они позволяют себе думать, не спрашивая на то вашего согласия. Уверена: теперь, когда вы в курсе, вы положите этому конец.

– Как вы смеете так говорить? Вы ничего не знаете о моей семье!

– Да все я про вашу семью знаю, уж поверьте, – сказала я, слыша, как в голосе сквозит старая обида. – Вы полубог, а простые смертные вращаются вокруг вас, как планеты вокруг солнца.

– Немедленно прекратите разговаривать со мной в подобном тоне! – вознегодовал он и шагнул ко мне, пытаясь вытеснить из комнаты и буквально, и фигурально.

Я не двинулась с места.

– Мистер Сибрайт, из нас двоих не я должна объясняться. Вашу падчерицу похитили, и Молли единственная, кому небезразлично, останется ли она в живых. Что вы мне на это скажете?

– Нечего мне вам говорить! Все это не ваше дело!

– Я сделала это дело своим. Когда, где и при каких обстоятельствах появилась у вас эта кассета?

– Отвечать на ваши вопросы я не собираюсь, – отмахнулся Брюс и прошел мимо меня к книжным полкам, чтобы закрыть дверцу тумбы под телевизором.

– Предпочитаете отвечать на вопросы следователя полиции? – поинтересовалась я.

– Они не велели обращаться в полицию, – напомнил он, сдвигая корешок книги на пять сантиметров влево. – Вы хотите, чтоб по вашей вине девушка погибла?

– Нет. А вы?

– Нет, конечно!

Брюс подровнял ряд книжек на полке, уже ища глазами, где в его королевстве еще непорядок. Видимо, от нервов.

– Но если б она просто больше не вернулась, вы бы не очень горевали, верно? – бросила я.

– Не надо оскорблений! – Он изобразил благородное негодование. – За кого вы меня принимаете?!

– Как мне кажется, сейчас вам вряд ли захочется выслушать мое мнение. Мистер Сибрайт, так когда же вы получили эту кассету? Эрин уже почти неделю никто не видел и не слышал. Обычно похитители требуют денег сразу же, и меня тревожит, что они сделали это только теперь. Чем дольше они держат человека у себя, тем больше риск плохого исхода.

– Кассета появилась сегодня вечером, – буркнул он, не глядя на меня. Я готова была спорить, что пленка у него уже дня два-три.

– И похитители так и не позвонили?

– Нет.

– А откуда взялась кассета?

– Принесли с почтой.

– Домой или на работу?

– Домой.

– Она была адресована вам или вашей жене?

– Я… я не помню.

Значит, Кристал. И он утаил от нее. Небось всю ее почту просматривает, педант проклятый! А когда жена все же нашла пленку, он отправил ее спать, а сам поехал кататься.

– Я бы хотела увидеть конверт, – сказала я.

– Я его выбросил.

– Значит, он в корзине для бумаг. Давайте достанем. Там могут быть отпечатки пальцев, да и почтовая марка может дать ценные сведения.

– Уже поздно.

– Почему поздно? Из вашего дома мешки с мусором выносят по утрам. Если кассету принесли сегодня…

На это сукину сыну нечего было ответить. Я раздраженно вздохнула и начала по новой.

– Они звонили?

– Нет.

– Если вы лжете, Сибрайт, бог вам судья.

Он побагровел:

– Как вы смеете называть меня лжецом?!