Темная материя

Однако вы поняли: если выберете не ту дверь, с вами приключится какая-то страшная личная беда. Это пугающее понимание пришло к вам внезапно — никогда не угадаешь, каковы последствия ошибочного выбора-решения, и в этом случае последствия могут быть в самом деле ужасны. А что еще хуже: эта беда затронет не вас лично, хотя личной она будет казаться, а того, кто вам дорог. Если сделаете неверный выбор, что-то ужасное произойдет с человеком, которого вы любите всем сердцем. Это может быть страшный припадок, тяжелое увечье в результате автокатастрофы, это может быть медленное мучительное умирание с криками боли и загаженной испражнениями постелью.

В общем, вы стоите перед выбором. Насколько вы уверены? Скажем, вы подспудно чувствуете, какая именно дверь «та самая», инстинктивно. Можете ли вы довериться этому инстинкту?

Круто, да?

Но история заканчивается, когда вы откроете дверь. Не имеет значения, угадали ли вы, какая из комнат моя, какая дверь закрылась за мной. Вы опускаете ладонь на дверную ручку — и все, конец сказки. Выбрав одно, выбираешь и другое. Понимаете почему? Эти последствия неразделимы, они сиамские близнецы. Даже если выберете дверь с женщиной за ней — на все вопросы даны ответы, все объяснения даны, секрет вашей жизни разрешен, — все равно вы дали тигру прыгнуть. Вы дали согласие на катастрофу, вы навлекли ее, приманили беду на порог. Вам повезло, только и всего».

Мэллон говорил:

«Для каждой тайной миссии требуется хороший вор».

Мэллон говорил:

«Доверьтесь мне. И когда начнется прилив, вы будете на моем берегу».

Мэллон говорил:

«Один из вас переселится в страну слепых».

Мэллон говорил:

«Уверен, вы подниметесь с песней, вы воспарите к небу. С единственной, бесконечной песней такой красоты, что очарует всех, кто услышит ее».

Мэллон говорил:

«Слова тоже творят свободу, дорогой мой Гути, и я верю, что именно слова спасут тебя».

Дональд Олсон

Чикаго, в начале лета

Развалившись на стуле с высокой спинкой, Дон Олсон захватил половину длинной стойки бара «Дитка». Загородив левой рукой свой стакан, указательным пальцем правой он ткнул в воздух. Голова была повернута назад — к бармену. Бармен не обращал на него внимания.

— Это тот парень, о котором я вам говорил. Вы ведь читали книгу «Агенты тьмы», да? Восемьдесят третий, правильно? Она тогда вышла? Обложка журнала «Тайм»?

— Отличная память, — сказал я.

Заняв позицию перед двумя мужчинами в дальнем конце стойки, бармен сосредоточенно мыл корень сельдерея под струей холодной воды. Похоже, все будет куда страшнее, чем я предполагал. Черт меня дернул заговорить с ним. Люди за столиками переводили любопытные взгляды с меня на Олсона и обратно. Парни в конце стойки глядели прямо перед собой. Они, по-видимому, до этого смотрели телевизор, но сейчас с возрастающими беспокойством и тревогой наблюдали за бывшим Крохой.

— Друг мой, я задал вам вопрос. Говорит ли вам что-нибудь имя Ли Гарвелл?

— Сэр, — ответил бармен, — в тысяча девятьсот восемьдесят третьем году мне было восемь лет.

— Как мимолетна эта безделица — слава, — вздохнул Олсон.

И повернулся ко мне:

— Ну, иди сюда, порадуй папочку.