Темная материя

Осторожно выхожу в коридор, и тут же с лестницы доносится сдержанный, нарочито спокойный мужской голос. Голос Лейтона:

– Джейсон?

Пять быстрых шагов – и я уже у ванной.

– Мы не сделаем тебе ничего плохого, – продолжает Вэнс.

Они уже в коридоре. Идут медленно, методично.

– Знаю, ты растерян и дезориентирован. Нужно было сказать что-то в лаборатории. Жаль, я не сразу понял, в каком ты состоянии, насколько тяжело тебе это далось.

Я осторожно закрываю за собой дверь и толкаю задвижку.

– Мы хотим позаботиться о тебе, принять меры, чтобы ты не навредил ни себе, ни другим.

Ванная раза в два больше моей, стены душевой облицованы гранитом, рядом с ней – мраморная столешница с двумя умывальниками.

Напротив туалета я вижу то, что мне нужно: большую, встроенную в стену полку и люк, за которым находится ведущий в прачечную желоб для грязного белья.

– Джейсон? – зовет Лейтон.

Треск статических разрядов уже за дверью ванной.

– Джейсон, пожалуйста. Поговори со мной. – Идущий ниоткуда голос сочится отчаянием. – Мы все работали ради сегодняшнего дня. Мы посвятили этому жизнь. Выходи! Не дури!

Однажды дождливым воскресеньем – Чарли тогда было то ли девять, то ли десять лет – мы полдня играли в спелеологов. И я раз за разом спускал его по желобу в прачечную. Он даже надевал рюкзачок и самодельный налобный фонарь.

Я открываю люк, забираюсь на полку.

– Проверьте спальню, – говорит Лейтон.

Торопливые шаги по коридору.

Желоб выглядит тесным. Может быть, даже слишком тесным.

Дверь вздрагивает. Кто-то крутит ручку.

Издалека доносится женский голос:

– Эта на замке.

Я заглядываю в шахту.

Полнейшая тьма.

Дверь ванной довольно прочная и первый приступ выдерживает – дерево только трещит.

Я вовсе не уверен, что смогу протиснуться в тесный люк, но ничего другого не остается. Вторая попытка заканчивается тем, что дверь слетает с петель и с грохотом обрушивается на выложенный кафелем пол.

В последний момент я бросаю взгляд в зеркало и вижу Лейтона Вэнса и одного из тех консультантов по безопасности, что были в лаборатории. Один из них держит в руке что-то похожее на тазер.

Наши – мои и Лейтона – глаза встречаются на мгновение в стекле, а потом человек с тазером поворачивается и поднимает оружие.

Я складываю руки на груди и ныряю в шахту.

Крики в ванной глохнут, а я падаю в пустую пластиковую корзину для белья, которая раскалывается от удара. Сила инерции отбрасывает меня к стене между стиральной машиной и сушилкой.

Они уже спускаются, шаги грохочут по лестнице.

Острая боль иглой пронзает правую ногу. Кое-как поднявшись, я бросаюсь к застекленной двери, которая ведет на улицу.

Латунные ручки замерли намертво.

Дверь заперта на замок.

Шаги приближаются, голоса все громче. Чей-то громкий голос, перекрывая треск статических разрядов, раздает распоряжения.

Я поворачиваю замок, распахиваю дверь и проношусь через веранду красного дерева, которая может похвастать грилем получше моего и горячей ванной, которой у меня никогда не было.

Скатываюсь по ступенькам в задний дворик, пролетаю мимо цветника. Дергаю ручку гаража – заперто.

В доме – суматоха, во всех окнах уже горит свет. Несколько человек, четверо или пятеро, носятся, перекрикиваясь, по комнатам первого этажа.

Задний двор обнесен сетчатой оградой в восемь футов высотой. Я поднимаю крючок на двери, и в этот момент кто-то вылетает на веранду.

– Джейсон!

Переулок пуст, и у меня нет времени раздумывать, в какую сторону повернуть.

Я просто бегу и только на перекрестке позволяю себе обернуться. Меня преследуют двое.

Рев двигателя взрывает тишину, покрышки взвизгивают, зацепив бордюр.

Я поворачиваю налево и несусь к следующему переулку.

Почти каждый задний двор прячется за непреодолимой оградой, но пятый ограничился лишь кованой конструкцией в пояс высотой.

Темный внедорожник, развернувшись, влетает в переулок и, набирая скорость, несется мне навстречу.

Я бросаюсь к забору.

Взять барьер с ходу нет сил, и я неуклюже переваливаюсь через острые металлические зубцы и мешком падаю на землю в чьем-то заднем дворе. Заметив небольшую пристройку к гаражу – на двери нет замка, ползу к ней на четвереньках по траве.

Дверь открывается со скрипом, и я проскальзываю внутрь ровно в тот момент, когда по двору кто-то пробегает.

Я прикрываю дверь, чтобы меня не услышали, и замираю.

Но задержать дыхание не могу.

В пристройке темно, хоть глаз выколи, и пахнет бензином и скошенной травой. Я стою, прижавшись грудью к двери. Пот струится по щекам и капает с подбородка.

Снимаю с лица паутину. Шарю в темноте по дощатым стенам. Пальцы натыкаются на инструменты – садовые ножницы, ножовку, грабли, лезвие топора… Я снимаю со стены топор, ощупываю деревянную рукоять, провожу пальцем по лезвию. Судя по глубоким выщербинам, с точильным камнем оно встречалось давно.

Сморгнув повисший на ресницах едкий пот, осторожно открываю дверь. Тишина. Ни звука.

Сдвигаю дверь еще на несколько дюймов, расширяю щель и наконец выглядываю во двор.

Пусто. Ни души.