Темная материя

— Господи, да ты все еще ломаешь голову над этим. И все так же дрожишь от страха. — Он покачал головой, улыбаясь. — Ты в самом деле полагаешь, что существует разница между благословением и проклятием? Если так, ты очень меня удивишь.

— Брось, — сказал я, отчасти застигнутый врасплох его проницательностью. — Ты-то хоть не корми меня мэллоновской туфтой.

— Называй как хочешь, — сказал Олсон, переключая все внимание на свежую «Маргариту». — Но я б сказал, те же принципы разделяю и я. И Минога.

— Я же просил: Ли Труа.

— Как скажешь.

Я резал огромный гамбургер, не спуская глаз с Дона Олсона. Я пытался понять, как далеко он зашел.

— Ты попал в тюрьму из-за благословения Мэллона?

— Благословение Спенсера помогло мне заниматься тем, чем я хотел, сорок лет, не считая времени в заключении.

Что-то будто толкнуло меня:

— В Пекине федеральная тюрьма. Что там может делать осужденный за половое преступление?

— Не совсем так. — Олсон странно улыбнулся. Еще один взгляд мне за плечо. — Вообще-то не Мелисса Хопгуд засадила меня туда. Назовем это финансовым просчетом.

— Налоговое управление?

Налоговое мошенничество — слишком скучно для человека, который когда-то был геройским Крохой.

Олсон от души наслаждался, набив рот свининой. Я заметил, что он принимает решение, пока жует.

— Ошибка состояла в том, что механизм, который мы использовали, чтобы делать деньги, оказался чертовски ненадежным.

Он ухмыльнулся и поднял руки: попался.

— Мелисса знала одного парня. Оказалось, что он был кем-то вроде посредника, классный координатор. Из серьезной семьи. Много денег плывет в страну, много уплывает. Помоги я ему со сбытом, я бы заработал достаточно, чтобы уйти от дел и тихо-мирно поселиться где-нибудь. Я даже подумывал написать книгу.

Он подмигнул мне.

— А сплетни об эротической магии были, кстати, чистой правдой, и Мелисса на самом деле выболтала все толстой Мэгги Хопгуд обо всех своих оргазмах, но добавила кое-что о нашем плане по сбыту, вот почему одним холодным-холодным утром за мной пришли.

— Торговля наркотиками.

— Скажем, моя схема быстрого обогащения не сработала. С этого дня становлюсь честным тружеником и добрым другом.

— А теперь можно к делу?

Дон Олсон положил вилку и нож. На его тарелке оставались лишь кость, узелок хряща и следы соуса.

— Минуту назад ты сказал, что тебя все еще интересует Спенсер и былые времена.

Я промолчал.

— А у Миноги не пробовал узнать, что случилось тогда на лугу?

Я продолжал молчать.

— Неудивительно. Та еще темка… Вы, ребята, наверное, наобщались с полицией на всю жизнь.

— Нас в основном расспрашивали о Ките Хейварде. Были ли у него враги — все в таком духе. Единственное, что я знал, так это то, что моя подруга на дух его не переносила. О чем я, естественно, промолчал.

— Гути его тоже ненавидел.

— А Спенсер говорил что-нибудь о Хейварде?

Теперь настал черед Олсона подвесить вопрос в воздухе.

— Я провел небольшое исследование и выяснил кое-что очень интересное. Ты помнишь, году в шестидесятом было много шума о Сердцееде?

— Хейвард не мог быть Сердцеедом, — уверенно заявил Олсон. — Он не по этим делам.

— Я и не говорю, что он. Но он имел отношение к убийствам, и у меня ощущение, что он как-то повлиял на случившееся там, на лугу.

— Поспрошай для верности у нашей распрекрасной мисс Тэнг [22], — сказал Олсон.

Он уставился в потолок.

— Ну а мне, чтоб снова встать на ноги, нужна, скажем, тысяча долларов. — Он ухмыльнулся. — Сумма, разумеется, на твое усмотрение.

— По пути ко мне домой можем остановиться у банкомата. Верно: сумма на мое усмотрение.

Я дал знать официантке, что готов расплатиться. Она принесла счет, и я вручил ей кредитку. Олсон откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки. Он не сводил глаз с моего лица. Наверное, это стоило ему усилий, поскольку следить за дверью он не мог. Я забрал квитанцию, оставил чаевые и поднялся на ноги. Олсон продолжал изучать меня.

Я встретился с ним взглядом.

— Дам тебе пятьсот.

Олсон встал, не сводя с меня глаз. С неприятной кривой улыбкой, как-то бочком он направился к выходу: в его движениях было что-то бандитское, скрытая физическая сила и еще — будто бы невысказанный упрек. Несколько посетителей провожали Олсона взглядами, желая убедиться, что он в самом деле уходит.

Ослепительный блеск Чеснат-стрит показался еще ярче, когда мы выбрались из гнетущей атмосферы бара.

— А что ты там натворил перед моим приходом?

— Да так, встряхнул их малость.

— Представляю себе…

— Когда принесли мою первую «Маргариту», я отхлебнул, посмаковал и сказал: «В тюряге можно получить любую наркоту, только заикнись, а вот текилы не допросишься, будто ее на свете не осталось ни капли, а это, мать твою, странно, если учесть, сколько мексиканских ублюдков мотает срок». Потом заговорил о тебе, но ущерб уже был нанесен.