Темная мечта

Сара испуганно дотронулась до своих губ, все еще болевших от поцелуя. Его рот был столь же прекрасен, сколь и опасен… Девушка ненадолго закрыла глаза, все еще ощущая его вкус на своем языке. Сара понимала – он хочет отвлечь ее от разрушительного желания, от вполне оправданных страхов. И была благодарна ему за это.

– Я – американка, – подтвердила Сара. – Я родилась в Сан-Франциско, но мы много путешествовали. Долгое время я жила в Бостоне. Был ты там когда-нибудь? – Она старалась восстановить дыхание.

– Мне не доводилось бывать в Соединенных Штатах. Надеюсь, что в будущем мы сделаем это. Мы можем вместе поехать на мою родину, встретиться с Князем и его Женой, а потом посетим и твою страну. – Фалькон специально замедлил дыхание и биение своего сердца. Он решил взять под контроль их изнывающие от страсти тела.

– Князь? Ты хочешь взять меня с собой и познакомить с твоим Князем? – Сара осознала, что улыбается. Она не могла представить себе встречу с Князем. Этот вечер вышел за грань воображения и поймал ее в сети Темной мечты.

– Нашего Князя зовут Михаил Дубринский. Я знал его отца Владимира, правившего до него. У меня не было возможности познакомиться с Михаилом. Тысячи лет не представлялось случая… Расскажи, как ты попала сюда, Сара, – тихо попросил он.

– По телевизору показывали передачу о румынских детях-сиротах. Это было невыносимо. Я владею огромным трастовым фондом, располагающим большим количеством денег. Я поняла, что должна поехать сюда и помочь им, насколько это в моих силах. Бедные дети не выходили у меня из головы. Я провела огромную работу, чтобы устроиться в этой стране: подыскала жилье и начала заводить связи.

Сара провела пальцем по мокрому стеклу. Что-то в этом жесте заставило его тело напрячься до боли. Она была чертовски соблазнительна, и даже не подозревала об этом. В шуме дождя голос Сары звучал тихо, меланхолически. Каждое ее слово, движение, жест завораживали Фалькона до такой степени, что он уже не мог думать ни о чем другом. Его тело и душа взывали к ней, а демон пробуждался и требовал подчиниться ему.

– Некоторое время я работала в сиротских приютах. Казалось, этому не будет конца: нехватка медикаментов, мало воспитателей и минимум удобств для детей. Некоторые из них были безнадежно больны. У меня оставалась маленькая надежда на то, что я действительно смогу помочь им. Я пыталась завязать связи для ускорения процесса оформления опекунства. А потом встретила одну женщину. Она, как и я, посмотрела передачу и приехала сюда помогать детям. Эта женщина познакомила меня с человеком, который показал мне детей, живущих в клоаках.

Сара то и дело проводила рукой по своим блестящим темным волосам, пока они окончательно не растрепались. Каждая прядь этих волос была неприкосновенна для Фалькона. Его голова гудела, тело содрогалось, как от жестоких ударов.

– Тех детей, которым ты свистела сегодня ночью?

Он старался не думать о том, как соблазнительно выглядит растрепанная Сара. Воин едва сдерживал желание погрузить свои руки в ее густые мягкие волосы и прильнуть губами к ее губам. Она взволнованно расхаживала по комнате, а он испепелял ее взглядом черных глаз. Под тонким шелком топа цвета слоновой кости соблазнительно темнели два соска. У Фалькона на миг остановилось дыхание. Неотвязное, жгучее, гнетущее желание доводило его до безумия.

– Да, это были одни из них. Эти дети – талантливые воришки. – Сара с улыбкой посмотрела на него и снова отвернулась к окну. – Я пыталась заставить их возвращаться раньше, еще до темноты. Ночью на улицах страшно. Но если они не добудут хоть какую-то сумму денег, им придется худо. – Она тихо вздохнула. – У детей нет почти никакого образования. Это опасная жизнь: старшие руководят младшими, в целях безопасности они собираются вместе. Завоевать их доверие или помочь им нелегко. Любая вещь – потенциальный повод для убийства. Кто-нибудь может убить ребенка из-за обычной рубашки. – Она взглянула на Фалькона через плечо. – Мне не удается долго оставаться на одном месте, поэтому я знаю, что никогда не смогу по-настоящему помочь им.

Слова Сары отзывались в нем болью, но она не искала жалости или сочувствия. Она принимала свою жизнь со смиренным достоинством. Она сделала выбор и жила в соответствии с ним. Тихо шел дождь, и оконный проем обрамлял ее фигуру, словно рама – портрет. Фалькону захотелось обнять Сару и никогда не выпускать из рук.

– Расскажи мне об этих детях. – Он бесшумно приблизился к узкому столу, на котором стояло несколько душистых свечей.

Карпатский маг хорошо видел в темноте и не понимал, зачем Саре нужен был электрический свет. Он предпочитал мерцание свечей, смешивающееся с темнотой и придающее очертаниям мягкость. В таком свете Фалькон мог бы говорить с ней о важных вещах: об их будущем и о том, что оно значило для каждого из них.