Темная мишень

Кресло Учителя располагалось за столом напротив входа – так от внимательного взгляда пахана не мог ускользнуть ни один посетитель, входящий в кабинет. Фёдора разместили по левую руку от него, а Фикса уселся справа. Поэтому челноку приходилось разглядывать блатного сквозь банку, отчего тот казался уродливым мутантом – с искаженными пропорциями тела и выпученными глазами.

Последний час, который пришлось провести в кабинете с этими двумя «хозяевами жизни», совершенно убитый случившимся Фёдор пытался понять, за что это все на него свалилось. И в отличие от пахана с подручным, не забывавших выпивать и закусывать, ему кусок в горло не лез.

К допросу людей из команды, побывавшей на Северной, Учитель подошел основательно. Фёдор не мог избавиться от подозрения, что спектакль разыграли исключительно для него, как для уполномоченного представителя Бауманки. Разведчиков допрашивали по одному, дотошно сверяя показания. Впрочем, произошедшее на Северной перепугало боевиков настолько, что никто и не думал врать. Выкладывали все без малейшего принуждения, признавались даже в том, что к нынешней разведке не относилось – во всех своих прошлых грешках, словно оказались не на допросе, а на исповеди. И каждый, когда дело касалось искателя, истово клялся, что морлоков больше интересовал именно он, а не братки. По их дружным заверениям, именно поэтому и удалось вырваться, истратив почти весь боезапас, но получив лишь несколько несерьезных ранений. Горелка вернулся с расцарапанной до крови башкой, Пистон – с прокушенной насквозь рукой, у Баклана из бедра зубы морлока вырвали клок мяса, а Мокрому так исполосовали зад когтями, что чел теперь мог или лежать на животе, или стоять, а присесть – ни-ни. Но прямую угрозу для здоровья эти раны не несли, разве что самолюбие бойца пострадало. Единственным, кто даже царапины не получил, был Штопор. Если, конечно, не считать разбитого о мраморный пол лба, но это случилось уже на Новокузнецкой.

Оружие, которое у Фёдора сперли на станции, нашли и вернули с извинениями. Сейчас ружье лежало в углу кабинета вместе с рюкзаком Димки, который пришлось забрать из лазарета, чтобы тот не исчез в чьих-то вороватых руках так же бесследно и таинственно, как девушка…

Фёдор в который раз пощупал языком все еще кровоточащие и шатающиеся передние зубы, едва не вышибленные прикладом Штопора, и невольно скривился. Как же погано-то на душе… С виду все благообразно, почет и уважение, но он же чувствует, что хозяева Новокузнецкой в непростом раздумье. По своей дурости они потеряли и пацана, и девчонку… и если девчонку не найдут, то и свидетель им не нужен. Так что сейчас эти двое прикидывают, что с ним делать. Могут отпустить, а могут всадить пулю в лоб и выбросить крысам в туннель. Старое доброе правило для таких случаев еще никто не отменял: нет человека – нет проблемы, и никому ничего объяснять не придется.

– Никто из нас не предполагал, что там столько морлоков, Федя. Я даже представить не мог, во что они превратились, и что ждет наших разведчиков, – в который уже раз покачал седоватой головой Фикса. – Удивительно, что они вообще успели выбраться.

«Представить не мог? – Фёдор горько усмехнулся и тут же болезненно сморщился – трещины на разбитых прикладом губах остро защипало. – Поэтому и понадобился искатель, что представить не мог? Вот же лицемерные уроды! Использовали парня вместо счастливого билета и бросили его там, спасая свои поганые шкуры. И даже для виду не позаботились организовать спасательную операцию».

– Да выпей ты наконец, полегчает. – Словно услышав его нелицеприятные мысли, Учитель уставился на челнока подозрительным взглядом из-под мохнатых бровей. Подавая пример, пахан раздавил бычок в переполненной мраморной пепельнице, сцапал здоровенной лапищей трехлитровую емкость, плеснул полстопки в мутный граненый стакан, заставив сердце вичухи звучно бултыхнуться внутри. И выпил сивуху как воду, не поморщившись. Вяло поковырял вилкой в тарелке с маринованными грибами, но отложил, так и не закусив. – Трезвенником заделался?

Насчет сердца в банке у Фёдора имелось свое мнение. По заверениям пахана, это сердце добыто сталкерами по случаю его дня рождения, и еще недавно билось в груди вичухи – грозной летучей твари с поверхности. Но челнок почти не сомневался, что орган «одолжила» обычная упитанная хрюшка из ближайшего свинарника с Ганзы или Полиса. На самой-то Новокузнецкой ничего не выращивалось, только потреблялось то, что создано трудом на других станциях. Ложь стоит дешево, а ради авторитета блатные на что только не пойдут, в том числе и на такую вот извращенную демонстрацию силы. Типа, охота на вичух – обычная забава.